Зеро

ван Ластбадер Эрик

А в самом конце вечера, поняв, что разговор мужчин зашел в тупик, именно Кико украдкой зевнула, прикрыв ладошкой рот. Жена Кай Чодзы поняла намек, тронула мужа за рукав, и гости наконец ушли.

Вечер прошел ужасно, печально подумал Дзёдзи. Он пригласил Кай Чодзу, оябуна Чодза-гуми, второго по величине клана якудзы, в надежде заручиться его поддержкой и попытаться вернуть себе власть над Таки-гуми, захваченную его братом Масаси.

Кай Чодза практически проигнорировал предложенный ему союз. Наверное, он,

как и лейтенанты Таки-гуми, не верил, что Дзёдзи хватит решимости свергнуть Масаси. Особенно старательно он избегал любых разговоров о том, что могло вызвать вражду между двумя кланами.

Это и удивляло, и удручало Дзёдзи. Он был так уверен, что Кай Чодза ухватится за возможность урвать кусок у Таки-гуми. Он пытался понять, что же было такого в его брате Масаси. Неужели он недооценил его силу? А если так, что именно он упустил?

У Дзёдзи голова шла кругом. Мне нужен крестный отец, сказал он себе. Сильный, обладающий реальной властью человек, который не испугался бы Масаси.

Во время обеда Кико украдкой посматривала на него. Ее глаза ласкали его, обещали. Однако ни округлая линия ее плеч и груди под шелковыми складками кимоно, ни тонкая огненно-красная полоска на затылке — это соблазнительно выглядывало нижнее кимоно — не могли изгнать Кай Чодзу из мыслей Дзёдзи.

Но теперь, когда они с Кико остались вдвоем, он почувствовал, что больше не может думать о своих несчастьях. Собственно, Кико едва успела завладеть его вниманием, как раздался осторожный стук в раздвижную дверь. В тот миг они смотрели друг другу в глаза. Ее взгляд сулил несказанное блаженство.

Уловив это особенное выражение ее глаз, Дзёдзи перевел взгляд ниже, на внутреннюю сторону бедра Кико, где лежала его рука. Она еще шире раздвинула бедра, так что огненно-красное нижнее кимоно распахнулось. У Дзёдзи екнуло сердце, когда он увидел, что больше на ней ничего нет. Самая сокровенная часть ее тела, холм, покрытый черными волосами, кончики которых завивались книзу, будто молящие пальчики, открылся его глазам.

— О, Будда, — прошептал Дзёдзи. Снова раздался тихий стук.

— Оставьте меня в покое! — закричал Дзёдзи. — Вас что, вовсе не учили как себя вести?

Кико слегка приподнимала ягодицы, выгибаясь вверх и вперед, открывая его взору внутреннюю, лишенную волос сторону лобка. Ему была видна каждая складочка, каждая морщинка в самом потаенном уголке тела Кико. Теперь ее приподнятые над татами бедра совершали чувственные круговые движения. На третий раз лепестки ее половых губ раскрылись сами собой.

Дзёдзи едва не потерял сознание.

Раздвижная дверь приоткрылась, показалась бритая голова Кодзо. Он старательно отводил глаза.

— Я тебе глаза выцарапаю, — злобно сказал Дзёдзи. Его жадный взгляд снова был прикован к тому месту, где сходились бедра Кико.

— Оябун, — прошептал Кодзо, —

вы вырвете мне глаза, если я не принесу вам весть вовремя.

— Какую? — Кико продолжала двигать бедрами. Ее лоно вытворяло такие невероятные фокусы, что Дзёдзи охватило острое желание.

— Пришел посетитель.

— В такой час? — Дзёдзи ощутил тяжесть внизу живота. — Этого еще не хватало!

— Оябун, — прошептал Кодзо, — это Удэ. Несмотря на все старания Кико, желание оставило его. Холодок пробежал по спине. Удэ, человек, приводящий в исполнение приговоры его брата Масаси. Что нужно Удэ? — спрашивал себя Дзёдзи. Он с ужасом подумал, что Масаси мог узнать об утреннем разговоре с Митико.

— Ты правильно сделал, что сообщил мне, — сказал он, тщетно пытаясь успокоиться. — Скажи Удэ-сану, что я сейчас выйду к нему.

Дверь закрылась. На ее средней панели, взятой из оби, были вышиты по шелку фигуры охотников, убивавших дикого кабана. Дзёдзи смотрел на картину, пытаясь привести в порядок мысли.

Кико была слишком хорошо вышколена, чтобы заговорить в такой момент. Вместо этого она занялась своей одеждой и вскоре выглядела так же, как во время обеда.

Не сказав ни слова, Дзёдзи отодвинул дверь и вышел. В соседней комнате, посреди татами он увидел грузную фигуру Удэ. Дзёдзи заставил себя улыбнуться.

— Добрый вечер, Удэ-сан, — сказал он. Сердце его трепетало. — Кодзо, — позвал он, — ты предложил нашему уважаемому гостю чай?

Удэ отмахнулся от предложения.

— Извините за вторжение, — произнес он своим громовым голосом, — но я спешу. Мне надо успеть на самолет.

Дзёдзи набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и сел напротив Удэ.

— Удэ-сан, — сказал он, — я и представить себе не мог, что этот час настанет.

— Мне очень неловко, но я должен сразу перейти к делу. — Голос Удэ был твердым, как гранит. Похоже, его нисколько не заботила собственная невежливость. — Этого требуют обстоятельства.

— Хай. — Дзёдзи ждал, затаив дыхание.

— Не я выбрал этот час для разговора, так что нам обоим придется смириться со спешкой.

— Мой отец не так вел дела, — сказал Дзёдзи.

— Ах, ваш отец, — воскликнул Удэ. — Самый уважаемый из всех людей на свете. Я все еще оплакиваю его смерть. Его будут вечно почитать в моем доме.

— Спасибо, — сказал Дзёдзи.

— Но ваш отец умер, Дзёдзи-сан. Времена меняются.

Дзёдзи провел рукой по лбу. Она стала мокрой от пота.

Чего хочет Удэ? Дзёдзи не мог не ощущать силы, исходившей от этого человека.

— Что касается дел, — продолжал Удэ, — ваш брат, скажем так, озабочен напряженностью в ваших отношениях. Он знает, как это расстроило бы вашего отца. Масаси-сан решил, что вам лучше поговорить и уладить все разногласия.

Дзёдзи был ошеломлен.