Жаба в дырке

Поминали по традиции весело, пели песни, частушки со смыслом и даже пускались в пляс. Потом кто-то вспомнил, что Ленка неравнодушна к Ваське, а может наоборот, но это уже не играло никакой роли, коль пошла такая пьянка, решили заодно справить свадьбу. Неизвестно откуда появилось поношенное свадебное платье, а кольца образовались из бутылочных пробок. Молодожёны не противились, с радостью поддались общему веселью. Застёжка платья, правда, не сошлась на широкой спине невесты, но это никого не огорчило, включая жениха, а Ленку и подавно. Она сидела, раскрасневшись в центре стола с голой спиной, наполовину прикрытой чёрным бюстгальтером, который напоминал крепления

парашюта. Толпа кричала горько, не забывая при этом, что главной причиной сабантуя всё-таки были поминки, поэтому между тостами проскакивали реплики «земля пухом», «лежи спокойно дорогая». В общем, не поминки, а загляденье, могли бы порвать три баяна, если кто-то владел таким инструментом. И ведь нашли бы баян! Свадебное платье откуда-то взялось! Периодически причитала и всхлипывала грудастая диетолог Раиса, на неё шикали, чтобы не губила хорошее настроение и только всё та же Ленка уверенным жестом останавливала недовольных:

– Пусть причитает. Раньше на Руси специально плакальщиц на похороны приглашали для усугубления горестной обстановки.

На Раису быстро перестали обращать внимания, а та продолжала горевать о чём-то, о своём, то ли об ускользающей молодости, то ли о несчастной, одинокой жизни. Однако вскоре у диетолога закончился запас слёз и сожалений, Раиса тряхнула головой, запястьями приподняла пышную грудь и запела частушки.

По большому счёту, покойную практически никто из присутствующих не знал, но в течение разухабистых поминок, хвалебных речей в её адрес раздавалось немало. Уже находясь на том свете, усопшая, наверно, пожалела, что не покинула этот мир раньше, иначе давно бы поняла, какой чудесной на самом деле была при жизни. Насколько знали присутствующие, покойница и сама устала от тягостного существования, но уйти добровольно ей не позволяла угроза греха. Женщина восьмидесяти лет страдала диабетом, от чего лишилась одной ноги, ещё со временем из-за неподвижности обросла лишним весом. Её дочь, боясь, что приходящие сиделки могут навредить пожилой даме, сама ставила инсулин, готовила диетическую еду, кормила, переносила с инвалидного кресла в ванную, чтобы помыть грузное тело и вывозила на прогулки. О семейных проблемах управляющей ресторанным комбинатом в коллективе знали все и к частым отлучкам относились с пониманием.

Когда старушка прибралась, коллектив соболезновал и в тоже время перешёптывался, мол, отмучилась не только бабуся и её дочь тоже. На день поминок комбинат закрыли на спецобслуживание. С похоронами помогали отзывчивые сотрудники, знали, что поддержать директора в трудную минуту никто не разбежится – муж знатный выпивоха, забил и на больную старушку, и на измученную жену. Дочь проживает где-то в дальних краях, хорошо, если появится к выносу гроба, ведь со слов матери, добираться три дня на оленях ещё на пути и речка вброд. По сути, старушку поминать было некому – её подружки или умерли или состарились до такой степени, что уже не могли передвигаться, поэтому компанию поминальщиков составляли коллеги, хорошие друзья и знакомые самой управляющей.

Как и в каждом коллективе, где бок о бок в большинстве трудятся женщины, случались интриги, склоки и скандалы. Тактичная женщина -руководитель умудрялась гасить конфликтные ситуации, всегда шла навстречу сотрудникам, на что коллектив отвечал ей тем же. Единственное, чего не терпела управляющая, так это нечистоплотности и воровства. И коллектив подобрался порядочный, ну, а для склок между женщинами причины найдутся всегда. Зато в такие моменты горя и праздника, иногда переходящие в горе-праздник сотрудники проявляли солидарность, единодушие и забывали о мелких прошлых распрях.

Она проснулась от головной боли и неимоверной жажды. Глаза не открывала, стараясь утихомирить стук в висках. В мыслях всплыли красивые города, узкие старинные

улочки, разноцветные зонты уличных кафе. В этот тонкий хрупкий промежуток между сном и явью трудно было разобраться, в какой плоскости действительно витает душа и тело. Где она сейчас, в какой галактике? Глаза разлепились медленно, стряхивая мелкие гирьки с век, и сразу уткнулись в зелёные зрачки, которые, не моргая, внимательно рассматривали её лицо.

– Привет, – она провела по дёснам шершавым языком и потянулась, растягивая отлежавшие суставы.

– С добрым утром, – он не двигался, стараясь удержать минуту душевной нежности.

– Я где?

– У меня.

– Где у тебя? – она пошарила руками по телу и с облегчением обнаружила наличие одежды. – Между нами что-то было?

– С ума сошла? – он не шевелился, в глазах запрыгали черти. – Думаешь, я тебя сначала раздел, свершил без ведома несанкционированное вторжение, потом натянул одежду снова? Достаточно сложно и утомительно проделать это с пьяной женщиной. Ну и я, в знак солидарности, не раздевался.

– Ну да, – она облегчённо вздохнула и вдруг подумала, какая разница было или не было, глупо кокетничать в таком возрасте, уже далеко не девочка. Просто погано сексуально распоясываться в пьяном угаре. Потом стыдно вспоминать. Если уж поддаться Амуру, то в лёгком винном подпитии с романтикой и свечами. Она снова прикрыла веки и мысленно вернулась в прошлые воспоминания. Когда-то они любили друг друга, и вот из-за этих зелёных глаз она теряла голову. От прикосновения пальцев мир расцветал весной, и пели птицы. Сейчас возвращаться в ту же реку не имеет смысла, слишком много всего произошло. Она оторвала голову от подушки и потёрла виски. – У тебя есть аспирин?

– Сейчас принесу, – Валентин поднялся, прыгнул несколько раз, разминая затёкшие ноги, подтянул джинсы, застегнул рубашку и направился в столовую.

Антонина проводила его глазами. В этом взгляде читалась глубокая тоска, сожаление и разочарование. Она тряхнула головой, прогоняя подступившие слёзы.

«Расчувствовалась! Всегда, как приезжаю в город, подступает ностальгия, – она вздохнула и, потянув свою рубашку, воротником промокнула слезы. – Валентин не изменился, фигура не поплыла, наверное, так же интенсивно занимается спортом, квартира та же, даже обстановка прежняя, – она скинула ноги с кровати и огляделась. – Наверное, с деньгами туго, если старый телевизор не поменял на новый – плазменный».

Валентин зашёл в комнату и словно заполнил собой всё пространство. Он протянул стакан с водой, где пенился шипучий аспирин.

– Я быстро в душ и приготовлю завтрак для нас.

– Как мы встретились вчера? Тебя не было на поминках. Когда ты пришёл? – она тряхнула головой и зажмурилась, утихомиривая молоточки в висках.

– Забыла? – мужчина присел рядом на краешек кровати. – Ты позвонила, рыцарь приехал и забрал тело в непотребном виде.

– Ничего не помню про вчерашний вечер, зато сохранила в памяти твой номер! Странно, правда? – Антонина мелкими глотками отпивала шипучую жидкость. – Ты верен привычкам и вещам. Не сменил мобильного оператора, мебель всё та же, как и несколько лет назад, – она обвела свободной рукой комнату.

– Номер специально храню, на случай, если понадоблюсь, – он поднялся. – Вот видишь, пригодился. Твой звонок для меня оказался полной неожиданностью. Как ты попала на междусобойчик?

– Пришла навестить бывших коллег, а там траурное мероприятие, переходящее в бурное веселье с плясками и караоке.

– Я слышал, ты вернулась в город, но не думал, что вспомнишь обо мне.

– Сама от себя не ожидала, наверное, давно держала это в голове, а когда мозг перестал контролировать поведение, руки потянулись к телефону, – женщина скинула ноги с кровати. – Чур, я первая в душ, дашь свежее полотенце?