Жаклин Кеннеди. Американская королева
Шрифт:
Чтобы угодить Джеки, Онассис приглашал на яхту Роуз Кеннеди – трижды в 1969 году. После смерти Джона у бывшей свекрови уже не было повода для ревности, и женщины обнаружили, что у них много общего. Дорис Кэрнс Гудвин писала: «Однажды Джеки, видимо памятуя о собственном опыте жизни с Джоном, сказала мне, что очень уважает Роуз за все, что ей довелось вынести, причем она имела в виду не только смерти детей, но и жизнь с Джо, и, по ее словам, Роуз вызывала у нее теперь больше симпатии, чем Джо… Мол, со временем баланс смещается». Часто приезжал погостить и Тедди, а вот сестер Кеннеди не приглашали никогда.
Тем временем в Штатах легенда Кеннеди разрушалась. Серьезным ударом стало замужество Джеки, но куда более тяжкий урон нанесли события, происшедшие вечером 18 июля 1969 года, за десять дней до сорокалетия Джеки. Тедди уже отличился в этом году, когда учинил в самолете пьяный дебош и один из журналистов написал о нем: «Жди беды». 18 июля на острове Чаппакуидик неподалеку от Мартас-Винъярда Тедди в состоянии алкогольного опьянения возвращался с вечеринки. В машине с ним была девушка, МэриДжо
Наутро, поболтав с постояльцами о регате, которая должна была начаться в этот день, Тедди паромом отправился на Чаппакуидик, где выяснил, что тело уже нашли. Только тогда он сделал заявление. В Хайаннис-Порте срочно организовали тайное совещание со старыми помощниками Джона Кеннеди: Макнамарой, Бёрком Маршаллом, Ричардом Гудвином, Тедом Соренсеном и др. Через неделю после несчастного случая он сделал в полиции заранее подготовленное заявление. Попытки представить Тедди героем, который, не жалея сил, пытался спасти девушку, «нырял в мутную воду с быстрым течением», и спекуляции насчет проклятия, тяготеющего над всеми Кеннеди (в дальнейшем этим часто объясняли разнузданное поведение членов семьи), возымели противоположный эффект. Обстоятельства происшествия так и остались не вполне ясными, но расследование показало, что голова бедняжки МэриДжо находилась в воздушном пузыре и, действуя незамедлительно, девушку можно было спасти. Американцы говорили о «паникере», «трусе», о «сокрытии преступления». Не в пример инциденту с торпедным катером 109, действия – вернее, бездействие – Тедди стоили человеческой жизни. Вскоре после этого у его жены Джоан случился выкидыш. В поместье Кеннеди младшее поколение совершенно отбилось от рук и под водительством Бобби-младшего организовало шайку, которая терроризировала Хайаннис-Порт.
А в доме старших Кеннеди умирал патриарх, старый Джо. Некогда глава семьи, символ непререкаемой власти, теперь он чахнул в постели, почти слепой, потерявший способность говорить. Незадолго до шестой годовщины убийства Джона Джеки сообщили, что конец близок, и она прилетела из Греции. Много часов она провела в комнате старика, что-то ему нашептывала, стараясь успокоить, изредка чутко дремала в кресле, а рядом на полу спал Тедди, в спальном мешке. Утром 18 ноября Джозеф Кеннеди скончался. Древние греки сказали бы, что такая смерть – кара за грех непомерной гордыни. Внук Джо, Крис Лоуфорд, говорил: «Мне всегда хотелось знать, чем же дед насолил Богу, что Он так его наказал». Через несколько лет Бог накажет Онассиса за тот же грех.19 Проклятие дома Онассиса
Куда попал я? В дом Атрея, проклятый богами!
Эсхил. Агамемнон
10 февраля 1970 года Максин Чешир, вечная заноза для Джеки, сообщила, что на одном из аукционов неизвестно откуда появились и будут проданы четыре письма Джеки к Росу Гилпатрику, написанные между 1963 и 1968 годами, и опубликовала небольшие выдержки. Два более ранних письма – невинные благодарственные записки, а вот два других – длинные любовные послания. Одно, датированное 13 июня 1963 года, выдержано в кокетливом стиле, какой Джеки использовала в письмах к друзьям-мужчинам, а последнее, судя по дате, написано во время медового месяца с Онассисом:
Милый Рос, я хотела сказать тебе до отъезда [о свадьбе с Онассисом], но события развивались куда быстрее, чем я рассчитывала.
Спасибо за теплые слова [Гилпатрик пожелал ей счастья]. Дорогой Рос, ты знаешь, что́ ты значил для меня и значишь. С любовью, Джеки .
Новость вызвала сенсацию. Чарлз Гамильтон, занимавшийся продажей автографов, рассказывал, что «мистер Гилпатрик по телефону, кажется, плакал. Голос у него дрожал, он опасался, что продажа писем положит конец его дружбе с миссис Онассис». По странному совпадению третья жена Гилпатрика, Маделин, именно тогда подала на развод, хотя и отрицала, что это связано с письмами. Нэнси Таккерман пришлось опубликовать заявление, опровергающее причастность Джеки к разводу Гилпатриков, но, увы, все испортила Маделин, которая якобы заявила Chicago Daily News, что ее муж и Джеки были «очень, очень близки», и добавила, что у нее есть на сей счет свои соображения, которые она излагать не станет, однако их отношения длились долго.
Онассис закрыл бы глаза на нежную дружбу Джеки с Гилпатриком, тем более что знал об этом (пресса широко освещала их совместную поездку на Юкатан в марте 1968-го), но его мужское самолюбие было оскорблено, ведь новая жена во время медового месяца писала теплые письма другому мужчине. Вдобавок он не любил публичности, считая, что она наносит ему вред. В разговоре со старым другом Костой Грацосом Онассис якобы посетовал: «Боже, я выставил себя круглым дураком».
Око за око – Аристотель перестал скрывать свои отношения с Каллас. В мае он провел с ней четыре вечера, причем был замечен уходящим от нее в час ночи. 21 мая журналисты сфотографировали его у «Максима», где он ужинал с Каллас и ее подругой.
Пока что брак еще не трещал по швам, но напряжение нарастало. Онассис по-прежнему был под властью чар Джеки, которая в Греции неизменно вела себя как греческая жена, хотя иные ее привычки раздражали его, например постоянное курение и постоянные опоздания. Правда, в отличие от Джона Онассис не ждал ее, просто уезжал, даже если это означало, что ей придется остаться на Скорпиосе до следующего дня и пропустить назначенные встречи. На все его тирады Джеки отвечала как послушный ребенок: «Да, Ари».
Кики Феруди Муцацос вспоминала: «Забавно, что она знала, как именно надо вести себя с мужем. Когда командовал он, Джеки окружала его восхищением и уважением, если же ситуацию контролировала она, то носилась с мужем как с писаной торбой и думала только о его удовольствии…» Джеки подстраивалась к его настроению, позволяя ему выпускать пары, оставляла одного и никогда не приставала с разговорами, когда он разговаривать не хотел. Джеки поддерживала хрупкое равновесие, но ее усилия вознаграждались все меньше и меньше.
Онассис гордился женой, ее красотой, хорошим вкусом и безупречным ведением хозяйства, но не годился для изысканных Джекиных менуэтов. В душе он был ночным гулякой, выпивохой и скандалистом, предпочитал застолья в ресторанах попроще, а лучше всего чувствовал себя на ночной попойке где-нибудь в пирейской бузукии со старым греческим приятелем, Джеки была вычурной прихотью вроде резной деревянной панели эпохи Людовика XV, которую она приобрела у нью-йоркского антиквара для парижской квартиры, но так и не установила. Онассис не позволял ей ничего там менять, предоставив в ее распоряжение одну-единственную комнатку в огромных мрачноватых апартаментах. Он уставал от ее капризов и фантазий, от ее потребности в утешении и восхищении, которые так контрастировали с искренней страстностью Марии. «Не то чтобы Джеки ему не нравилась, – вспоминала Марина Додеро. – Как бы это выразиться… они просто были очень-очень разными… А вот с Марией Каллас, которую он любил, Онассиса, по словам Кристины, объединяло то, что оба они добились успеха исключительно собственными силами… Они запирались в комнате в пятницу и не выходили до понедельника, поскольку там имелась маленькая кухонька. Мария готовила, пела, швыряла в него спагетти, они дрались как сумасшедшие, ведь темперамента обоим было не занимать…»
Первые два года Джеки и Онассис жили вполне мирно, несмотря на Марию, но и в бизнесе, и в частной жизни над Аристотелем мало-помалу сгущались тучи. С начала 1969 года Онассис вел схватку не на жизнь, а на смерть со своим заклятым врагом Ставросом Ниархосом, который грозил потопить проект «Омега», посулив хунте больше инвестиций, если правительственный контракт на строительство третьего нефтеперерабатывающего завода отдадут ему. После женитьбы на Джеки Онассис словно бы утратил свою феноменальную деловую хватку и прозорливость. Он пытался привлечь американскую алюминиевую компанию Alcoa к финансированию строительства нефтеперерабатывающего завода, сам вел переговоры, но без успеха. Один из директоров Alcoa рассказывал биографу Онассиса, Питеру Эвансу: «После женитьбы он потерял всякое чувство меры. Одержимость победой превратилась в манию величия, он уже не ставил условия, он приказывал. Урезонить его было невозможно. Он явно полагал, что мы согласимся на что угодно, стоит пригласить нас поужинать с ним и Джеки на “Кристине”». В конечном счете контракт поделили между Онассисом и Ниархосом, но многие разочаровались в Онассисе, даже его покровитель Пападопулос. По словам одного из чиновников, занимавшихся проектом «Омега», «вообще-то грустно. Онассис был динозавром. Его время прошло. Потихоньку росла убежденность, причем даже у Пападопулоса, что все, к чему теперь прикасается Ари, обращается в хаос…».
3 марта 1970 года случилась первая в череде трагедий, омрачивших остаток жизни Онассиса. Его бывшая невестка (сестра Тины) Евгения Ниархос покончила с собой на частном острове мужа, якобы от отчаяния, потому что Ниархос пригласил бывшую жену Шарлот Форд (они развелись в 1967-м) и их общую дочь Елену приехать летом на остров. (По другой версии, Ставрос пригласил Генри Форда и Шарлот на обед.) Евгения, кроткая женщина, которую все любили, приняла большую дозу снотворного. Вообще эта смерть выглядела загадочно. Все тело Евгении было в синяках, но Ниархос клялся, что это результат неудачных попыток реанимации, предпринятых им и его камердинером. Близкий друг Ставроса выражал уверенность, что тот не убивал Евгению – мог бы, будь он один, но с ним рядом неотлучно находился камердинер. Онассис же не сомневался, что Ставрос убил Евгению, однако, к его разочарованию, делу не дали ход.