Жанна Д'Арк, Орлеанская Дева
Шрифт:
Город Орлеан оказал Жанне восторженный прием. Из «Счетов Орлеанской крепости»:
«3 августа: … Флер-де-Лису … два золотых реала за то, что он доставил в город письма от Жанны Девственницы»
«21 августа: …Жану дю Лису (Жану Д’ Арку, ставшему к тому времени рыцарем и под новой фамилией, — Е.К.), брату Девственницы …12 турнейских ливров… дабы он мог вернуться к упомянутой сестре…». Это, учитывая официальную версию, на тот свет что ли?
В июле в Орлеане состоялась встреча между Жанной и Карлом VII. Согласно Гийому Гуффье, камергеру Карла VII, «было оно в саду, в большой беседке». Имеется ввиду сад Жака Буше, управляющего городом Орлеаном. И далее:
«Жанна направилась прямо к королю, чем он был поражен, и не сумел найти других слов, как те, что сказал ей очень ласково, поклонившись (!): «Девственница, душенька моя, добро пожаловать, во имя Господа нашего, ведающего тайну, которая есть между Вами и мной … Эта мнимая девственница, едва услыхав слово «тайна», преклонила колени».
То, что Карл VII недвусмысленно опознал Жанну в Даме дез Армуаз, подтверждается и дальнейшим поведением короля. Никогда никаких обвинений в самозванстве, никогда никаких претензий не предъявлялось ни к ней, ни к ее близким, ни к ее спутникам. При встрече короля с Жанной присутствовали Жан Дюнуа Бастард Орлеанский, Карл Анжуйский, господин де Шомон, архиепископ Вьеннский, Жан Рабато, у которого Жанна проживала в 1429 году, архиепископ Реймский Реньо. Все эти имена уже встречались читателю раньше. Люди, носившие эти имена, прекрасно знали Девственницу задолго до ее пленения. И никто ни устно, ни письменно не поднял вопрос о самозванстве Дамы дез Армуаз. После встречи с королем у нее не было никаких неприятностей, дознаний и прочего. Наоборот. Она прожила еще какое-то время в Орлеане и во время этого пребывания свободно разъезжала по городу, а приемы в ее честь следовали один за другим. Обратимся вновь к «Счетам Орлеанской крепости» («эти бесценные документы еще существовали в 1969 году). Приемы и угощения вином для Дамы дез Армуаз: 18 июля 1439 г., 29 июля 1439 г., 30 июля 1439 г.,31 июля 1439 г., 1 августа 1439 г… И того же 1 августа город преподнес ей в дар 210 ливров «за добро, которое она сотворила для города во время осады». И уточняется: «Жанне дез Армуаз». Когда Жанна вернулась в Орлеан через год, город вновь устроил в ее честь празднества. Надо заметить еще вот что: после официальной казни Жанны Девственницы в 1431 году (1432 г. — ?) в городе Орлеане, обожавшем нашу героиню, проводились ежегодные обедни за упокой души Жанны (естественно, за счет городской казны). С появлением Жанны дез Армуаз в городе в 1439 году эти обедни Орлеан более не служил. А возобновил их только после смерти вышеупомянутой Дамы. Недоверчивые орлеанцы таким образом отказывались признать Жанну воскресшей в 1436 году (когда везде начали говорить о ее возвращении) с чужих слов, они дождались личного свидания с ней в 1439 году, увидели ее, услыхали ее голос, убедились, что это именно их любимица, и только тогда перестали устраивать заупокойные службы. В 1438 году, овдовев, в Орлеан на жительство переехала Изабелла де Вутон, «официальная мать» Девственницы. Город принял ее с почетом, назначил ренту, выплачивавшуюся ей до самой ее смерти. В финансовых документах Изабеллы де Вутон на ренту после смерти Дамы дез Армуаз появляется новая деталь, незначительная лишь на первый, поверхностный взгляд. Вместо «матери Девственницы» Изабеллу де Вутон теперь именуют «мать покойной Девственницы». Кстати, Изабелла де Вутон по прозвищу «Роме» не разоблачила Жанну как самозванку. И, если бы самозванство в действительности имело место, то Изабелла оказалась бы в положении гораздо худшем, чем остальные участники этого «мошенничества» (король, его родственники, приближенные и придворные, братья и сестры Жанны, жители Меца и Орлеана, высшее духовенство). Ведь Изабелла — «мать» и, следовательно, первая должна была разоблачить мошенницу-самозванку.
Можно попробовать составить примерный список тех, кто признал Жанну: Карл VII, его теща Иоланда Анжуйская, его жена Мария Анжуйская, Карл Анжуйский, Жан Дюнуа Бастард Орлеанский, господин де Шомон, архиепископ Вьеннский, архиепископ Реймский, монсеньор Рено де Шартр (великий капеллан Франции), супруги де Бодрикур, Жан Потон де Ксентрай, весь совет города Орлеана и жители этого города, многие почтенные граждане Меца, братья и сестра Д’ Арки, два бывших герольда Жанны Флер-де-Лис и Кер-де-Лис, Жиль де Рэ, Жак Шабанн Ла Палис, Жофруа Декс (казначей города Меца), Жан де Тонелетиль, Гобеле де Ден (королевский прево) и т. д. Никому тогда и в голову не пришло обвинить в самозванстве Даму дез Армуаз. В тот период было три случая самозванства. И всех трех претенденток на звание Девственницы разоблачили и подвергли публичным наказаниям. Но никто тогда не выказывал сомнений в отношении Жанны дез Армуаз. Сомнения стали высказываться много позже и людьми, которые никогда не знали Жанну.
Странно и некорректно выглядят утверждения некоторых современных ученых, отделенных от описываемых событий пятью веками, что множество людей, лично знавших Девственницу, оказались дураками, подвергнувшимися коллективной галлюцинации. Причем этой галлюцинации подверглись люди, находившиеся в разных местах и в разное время. Столь же странно выглядит предположение, что «воскрешение»
ДАМА ДЕЗ АРМУАЗ.
Вернемся к «Мецкой летописи»:
«После того, как братья увезли ее, тотчас же вернулась она на Троицын день в город Марьель … А потом направилась в город Арлон … она пребывала постоянно подле герцогини Люксембургской и находилась там долгое время, пока граф де Варнембург не увез ее в Кельн … он велел сделать для нее красивейшую кирасу …»
Внимательный читатель смог, наверное, отметить два факта. Во-первых, после возвращения наша героиня вращается исключительно в кругу знати. И ни одному представителю этого круга не приходит в голову, что Жанна — крестьянка и мошенница. Вероятно, образование, манеры, образ мыслей Жанны вполне соответствовали ее окружению. Во-вторых, как только появилась возможность, Девственница не только влезла в так любимую ею мужскую одежду, но и постепенно обзавелась доспехами. Неспроста же графу де Варнембургу взбрело в голову подарить ей кирасу. Для любой другой женщины подобный подарок был бы удивителен, непонятен и, может, даже оскорбителен. Для любой другой, но не для Орлеанской Девственницы. Далее мы увидим, что Жанна вновь устремилась в военные походы против англичан. Автор статьи позволит себе заметить, что вряд ли самозванка могла быть столь уверена в своих силах и воинских талантах.
Попробуем же немного проследить дальнейшую судьбу Девственницы.
«… потом вернулась она в Арлон, и там был заключен брак мессира Робера дез Армуаз, рыцаря, с названной Жанной Девственницей. И потом уехал этот господин дез Армуаз со своей женой Девственницей в Мец, в свой дом…»
Надо заметить, что Робер дез Армуаз являлся кузеном Робера де Бодрикура. Тот прекрасно знал Девственницу, знал о ее знатном происхождении и вряд ли позволил бы самозванке окрутить своего родственника. Брак же с подлинной Жанной был престижен и почетен.
Обратимся к подлинной родословной семьи дез Армуазов, хранящейся в архиве этой семьи и поныне (с.4):
«Благородный Робер дез Армуаз сочетался браком с Жанной дю Лис в Гранж-оз-Орм 7 ноября 1436 года» Автор позволит себе напомнить читателю, что эта фамилия (дю Лис) была присвоена братьям Д’Арк (мнимым братьям Девственницы) несколько ранее вместе с дворянством. А вот документ о передаче доходов, который был составлен в тот самый день 7 ноября 1436 года. Робер дез Армуаз соглашался сдать в аренду земли, приносившие доход. Арендную плату должна была получать Жанна.
«Мы, Робер дез Армуаз, рыцарь, сеньор Тишемона, и Жанна дю Лис, Девственница Франции (!), Дама названного Тишемона, моя жена, действующая в согласии и с разрешения моего … приложили и поставили наши собственные печати к настоящим грамотам». Документ засвидетельствован Жаном де Тонелетилем, могущественным сеньором той области, и Собеле де Деном, королевским судебным чиновником, прево Марвилля. Во Френ-ан-Вуавр, в конторе нотариуса Марти, долгое время находился подлинник брачного контракта Робера дез Армуаза и Жанны Девственницы Франции. Уже в XVIII в. достопочтенный отец Вигье засвидетельствовал, что держал его в своих руках, находясь в семейном архиве дез Армуазов, сеньоров де Жольни («Галантный Меркурий»). Брат отца Вигье подтвердил это обстоятельство в письме, направленном герцогу де Грамону. «В более недавнее время Альбер Байе, профессор в Эколь де От Этюд, в 1920 году, когда в Риме было вынесено решение о причислении Жанны к лику святых, созвал группу журналистов, чтобы поведать им о сделанном им открытии. В 1907 году во Френ-ан-Вуавр он держал в руках брачный контракт Робера дез Армуаза и Жанны Девственницы Франции, отметив при этом, что ее подпись была совершенно такой, как та, что находится на письме Жанны жителям Реймса, датированном 16 марта 1430 года… На смертном одре он подтвердил это обстоятельство журналисту Иву Лавоке … Существование этого брачного контракта засвидетельствовали и другие, и в том числе председатель совета министров Эдуард Эрио, … так же граф Гобер де Лабессьер, … пребывавший от этого открытия в потрясении до самых последних мгновений своей жизни» (см.: Р. Амбелен, с. 194–195).
К глубокому прискорбию приходится констатировать тот факт, что все нотариальные архивы Френ-ан-Вуавр исчезли в период с1914 г. по 1918 г. то ли в результате полного разрушения этой деревни во время артобстрелов, то ли по какой еще причине … Тем не менее, о вышеупомянутом браке свидетельствует и другой текст того времени. Это знакомая уже нам «Мецкая летопись»:
«И там был заключен брак между Мессиром Робером дез Армуазом, рыцарем, и упомянутой Жанной Девственницей (!), а затем уехал названный господин дез Армуаз с женой своей Девственницей (!) на проживание в Мец…»