Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1
Шрифт:
В итоге, в то время, когда в Меюн-сюр-Евр королева Изабо корчилась в родовых схватках, рожая ненужного ей сына Шарля, в Боте-сюр-Мари мадемуазель д'Энгиен готовилась стать матерью для мальчика, которого впоследствии назовут Жан Бастард Орлеанский, граф Дюнуа. И в это же время безумный король Шарль пристраивал голову на новую грудь, которая, по его мнению, оказалась не хуже предыдущей.
«Идиллия», – с отвращением подумала Изабо, вспоминая события четырёхлетней давности. Луи тогда так пошло её обманывал, а выскочка Мариетта совсем обнаглела. То, что она шпионила для Филиппа Бургундского – это
Королева перекрестилась. Всё-таки, о покойном плохо нельзя… Но и хорошего из той поры вспомнить нечего. Глупости сыпались из Луи, как остроты из королевского шута, веселя его многочисленных врагов. Париж роптал, граф Арманьякский несколько раз открыто просил одуматься, но кто б его ещё слушал! Для Луи все было прекрасно – там любовь, тут любовь, власть, Париж, Франция… и собственное самодурство. О, чёртов Библейский змей, ну почему ты не подсунул яблоко Мудрости Адаму?!
Пришлось отравить эту дуру Мариетту.
А тут ещё и герцог Филипп так некстати умер. И его кривоногий сынок стал Жаном Бургундским, получив, вместе с титулом отца всё его полномочия. Теперь он являлся опекуном, и не только короля, но и королевских детей. То есть, говоря по-простому, получил законные права влиять на дофина и воспитывать его по собственному усмотрению!
«Плаха и палач с тупым топором…»
Как только Луи узнал, что Бургундец едет в Париж, он тут же закатил Изабо настоящую истерику. Не хочу, дескать, делить власть с этим недомерком! И потребовал немедленного отъезда с ним и с дофином в Мелен, а оттуда в Шартр.
Наивный, он думал, что всё ещё имеет дело со старым герцогом Филиппом! Ан, нет! Жан Бургундский оказался не такой уж дурак. Хотите ехать – пожалуйста, ещё и лучше, но только без дофина. Поэтому, въехав в город и узнав о выходке Луи, Бургундец даже с коня не слезал, а промчался от одних ворот до других и с половины дороги вернул наследника престола в столицу.
Встреча, которую, по слухам, им устроили граф Клевский и архиепископ Льежский, была сродни национальному празднику. Свора, наконец-то получила вожака, способного повести её на крупного зверя. И политические качели закачались с перевесом всё больше и больше в одну сторону.
Если Луи собирал армию для похода на Париж, якобы узурпированный Бургундцем, тот немедленно созывал армию, превосходящую втрое. И не забывал при этом показывать, что действует, якобы, не по своей воле, и призвать в свидетели все нейтральные стороны в лице герцога Беррийсккого, герцога Бурбонского, а также других принцев и сеньоров, которые, как по заказу, съехались в Анжу к королю Сицилийскому…
Изабо потёрла лоб рукой.
Вся Франция… Булоне, во главе с сиром Арпеданом, Шартр, Дрей и Нанси с герцогом Лотарингским, клан Алансонов, а за ними весь Орлеан… Луи везде терпел поражения и был обречён, но упрямо стремился в Париж, полагая, что брат короля – это почти король, со всеми правами
Но тут, по счастью, вмешались нейтральные стороны.
Приехавшие к Луи герцог Анжуйский и герцоги – Беррийский и Бурбонский – не слишком деликатничая, поставили брата короля перед выбором: или он один сражается против всей Франции, или идёт на мировую с Бургундцем. В последнем случае все обещали обставить с максимальным почтением и для Луи, и для королевы.
И вот, три дня назад, перемирие состоялось.
Принцы не обманули – народ кричал приветствия, путь был устлан цветами и временно просветлевший умом король лично соединил руки брата и кузена, а затем, нежно облобызал супругу. Он всем подарил своё прощение и понимание…
Это он-то – понимание!
Изабо, уже в который раз, вздохнула и отошла, наконец, от зеркала.
«Что ж, – подумала она, – коротышке Жану не впервой подбирать за умершими титулы, должности и деньги. Подберёт и любовницу. Слухи слухами, но у нас тут всё тайное становится явным только когда удостоверено крепкими доказательствами. До сих пор связь королевы и герцога Орлеанского почиталась, как союз регентши и одного из опекунов. И если медальон сейчас принесут, значит, погибели королевы Бургундец не желает…»
Изабо вернула факел на место, села на постель и коснулась рукой остывших простыней.
А всё же жаль, жаль, жаль… Бургундец – не Луи. Говорят, он груб и хамоват, и лицо у него злое… Однако, теперь выбирать не приходится. К тому же, приз в лице королевы коротышка Жан вполне заслужил уже хотя бы тем, что начал рискованное дело и довёл его до победного конца…
В дверь спальни робко постучали.
Сердце Изабо вздрогнуло, но сильнее не забилось. «Будь, что будет, – решила она, вставая, – я уже устала бояться».
Засов скрипучий, точно голос у судейского, зачитывающего приговор, отодвигался с трудом. Однако, бледный оруженосец прямо с порога протянул ей драгоценный медальон, словно помилование.
– Где он был? – спросила Изабо.
– На груди его светлости, – ответил оруженосец, опуская голову.
И вдруг разразился судорожными рыданиями.
– Что с вами? – удивилась королева.
Ей были неприятны эти проявления чувств. Такое впечатление, что мальчишка укорял её – недавнюю возлюбленную убитого – горюя сильнее, чем она, которой следовало бы сейчас выть и кричать, как простой крестьянке.
Но, с другой стороны, мальчика можно и пожалеть. Минуту назад держал её за горло злосчастным медальоном, а отдал просто так, не отторговав себе ничего. Дурачок! Мог бы, ох, как мог позаботиться о себе – его положение, после смерти герцога, сделается таким шатким, что не позавидуешь…
– Что с вами, скажите же, – переспросила она более ласково.
– Мадам, – еле выдавил, сквозь рыдания, оруженосец, – его зарубили секирой, как какого-то простолюдина! И руку.., руку с перстнем отрубили совсем! Вы ведь не оставите… вы потребуете от короля возмездия?!