Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1
Шрифт:
Нельзя сказать, чтобы он слишком мучился угрызениями совести – турнир есть турнир, мало ли что на них случается. Тем более, что это была уже третья славная победа, и, похоже, в этом сезоне равного герцогу по бою на мечах уже не будет. Хорошо бы и завтра показать себя так же удачно в джостре, а все остальное он готов уступить кому угодно другому.
Герцог отбросил в угол шатра шлем побежденного дю Шастеля, стянул с намокшей от пота головы свой собственный, неторопливо переоделся и, отослав слуг, кликнул виночерпия.
Каково же было его удивление, когда вместо
– Себастьяна мадам герцогиня отправила к мессиру дю Шастель, – пояснил оруженосец, наливая герцогу вино. – Велела справиться о здоровье капитана, да поднести ему флягу Сомюрского красного. А еще она велела спросить – не соблаговолите ли вы сами навестить шатер мессира дю Шастель?
Луи Анжуйский буркнул в ответ что-то неразборчивое, залпом осушил кубок и, отослав оруженосца, задумался.
Заподозрить супругу в интересе любовного толка ему даже в голову не пришло – мадам Иоланда для этого слишком разумна. Но что такого важного мог представлять собой этот дю Шастель, раз герцогине вздумалось переживать из-за его здоровья?
И сам Танги, и его брат Гийом – всего лишь дворяне на службе у герцога Орлеанского. Да – храбры, честны и благородны, но таких и при Анжуйском дворе хоть пруд пруди. Неужели супруга строит на них какой-то расчет в отношении Орлеанского дома? Странно… Слишком мелковаты эти дворянчики для крупных дел.
Хотя… Дела жены всегда так загадочны и так мудрено запутаны, что в них каждая мелочь чему-то да годна. Вмешиваться в них, не разобравшись? Нет! Пожалуй, лучшее, что его светлость может сделать – это помочь. Да и при дворе не худо благородством блеснуть…
Герцог вздохнул. Покосился на новый, еще ни разу не пользованный шлем, который собирался надеть завтра на поединок с Монлюсоном. «Что ж, – подумал он, – вещь, конечно, дорогая… Пожалуй, даже слишком дорогая для мессира дю Шастель. Но я, в конце концов, герцог Анжуйский, и мое благородство цены не имеет! Сам, разумеется, в его шатер не пойду, но шлем отправлю. И, раз уж её светлости так нужен этот капитан, думаю, она будет довольна. Король не расплатился бы щедрее…».
Тем же вечером, когда Гийом дю Шастель наведался в лекарский шатер, где приходили в себя раненные на турнире рыцари, он был немало поражен. Лежа на походной кровати с перевязанной до самых глаз головой, его брат Танги изумленно рассматривал роскошный, невероятно дорогой шлем, стоящий перед ним на специальной болванке, которые обычно можно увидеть в лучших оружейных.
– Однако…, – Гийом обошел вокруг шлема, оценивая не столько красоту отделки, сколько прочность и удобство. – Если это плата герцога Анжуйского за разбитую голову, то, ей-богу, Танги, твоя голова того не стоит. Какая сталь! Какая работа! У нас такую не делают. Как думаешь – германская или итальянская?
– Испанская, – медленно выговорил Танги.
– Да? – Гийом с сомнением поднял брови. – Тебе виднее, конечно… Но подарок хорош! Не ожидал от его светлости. Не служи я у герцога Орлеанского, поехал бы проситься
Он еще раз обошел шлем и, поскольку брат задумчиво помалкивал, отхлебнул вина из бутыли, стоящей в изголовье походной кровати.
– А вы тут неплохо живете, – Гийом радостно осмотрел бутыль, – и вино отменное! Откуда такое?
– Из Сомюра, – ответил Танги. – Подарок её светлости мадам Иоланды.
– Ого! Семейство решило тебя обласкать? – Гийом присел к брату на край постели и понизил голос. – Что происходит, Танги, откуда такое внимание?
– Не знаю…
Танги дю Шастель покосился на остальных раненных. Сегодня днем, когда принесли сначала вино, а потом шлем, кое-кто из них усмехаясь заметил, что капитану очень повезло с герцогской женитьбой. Дескать, такая щедрость Луи Анжуйскому не свойственна, но с тех пор, как появилась герцогиня, в Анжере все стало с ног на голову.
– Ты должен чем-то ответить, – развел руками Гийом. – Брат ты мне или не брат, но, повторяю, твоя голова таких подношений не стоит.
– А я и отвечу!
Танги дю Шастель осмотрел свои поношенные доспехи, лежавшие прямо на земле, далеко не новую одежду на брате и устало прикрыл глаза.
– Отвечу бесконечной преданностью, Гийом. Больше у меня все равно ничего нет.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В благодатном 1403 году брак между герцогом Анжуйским и мадам Иоландой Арагонской был вознагражден появлением первенца. Без особых затей его назвали Луи, и жизнь герцогской четы основательно переменилась.
Уж и так всю беременность мадам Иоланда провела в Анжере, полностью оградив себя от поездок, волнений и всяких случайностей, которые могли привести к потере ребенка. Но когда спустя полгода после рождения Луи выяснилось, что герцогиня снова в тягости, Луи Анжуйскому пришлось столкнуться с новой, еще не раскрытой чертой её характера.
– Вам следует возобновить притязания на Неаполитанский трон, мой друг, – заявила мадам Иоланда, сразу после крестин новорожденной девочки, которую нарекли Мари. – Если Господу будет угодно даровать нам еще сыновей, мы не должны волноваться за их будущее
– О, мадам, – беспечно отмахнулся Луи Анжуйский, – наш сын и так, по праву рождения, может претендовать на Неаполитанский трон!
– Он должен не претендовать на него, а иметь, – отрезала герцогиня.
Но тут же добавила мягче:
– И вы можете ни о чем не волноваться здесь, мой дорогой. Со всеми делами я управлюсь сама.
Вот уж тут его светлости возразить было нечего. В чем в чем, а в делах хозяйственных его супругу мало кто мог превзойти. Она прекрасно обходилась без показной роскоши, до которой герцог когда-то был так охоч, но и не скупилась – всё только самое лучшее. В итоге Анжуйский двор, и без того крепкий, благодаря стараниям недавно почившей герцогини де Блуа, стал едва ли не самым изысканным и богатым двором Франции. Настолько богатым, что и новый военный поход можно себе позволить.