Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1

Алиева Марина Владимировна

В той стычке брату короля пришлось отступить. Но потом, без промедления, Луи Орлеанский принялся собирать армию, чтобы освободить "узурпированный Париж и коварно захваченных безумного короля с дофином».

В ответ герцог Жан созвал армию свою. А, поскольку закон был всё же на его стороне, незамедлительно примчался в Анжер, куда, как он знал, съехались на совет дяди короля – герцоги Беррийский и Бретонский, и часть высшего духовенства Франции.

Грохнув кулаком по столу, герцог заявил, что ущемления своих прав не допустит, и, если герцогу Орлеанскому угодно развязать

ещё и внутреннюю войну, то достойный отпор Бургундия оказать сумеет!

– Как вы думаете, дорогая, он не шутил? У нас действительно начнется война? – спросила герцогиня Мари.

Мадам Иоланда сразу не ответила. Опустила глаза и откинулась в тень, на подушки.

– Посмотрим.

Что поделать, старые дворцовые привычки, от которых не избавиться уже никогда, не позволяли даже в приватной беседе с человеком благорасположенным показывать свои истинные мысли и переживания. И Мари д'Алансон, не хуже герцогини усвоившая те же самые привычки, с пониманием улыбнулась. «О да, мы тоже посмотрим, – подумала она. – Моя дорогая Иоланда заменит нам даже короля, если это будет необходимо для процветания Анжу, так что, думаю, внутренней войны можно не опасаться».

Дрова в камине затрещали, огонь пыхнул жарче, и герцогиня Мари поспешила укрыться за тяжелым гобеленом, отгородившим столик для умывания. Её платье, хоть и обладавшее модным декольте, все же считалось зимним, а потому было щедро оторочено мехами, не слишком уместными возле жаркого камина.

– Как у вас душно, дорогая, – воскликнула она, обмахиваясь обеими руками.

– Увы, – вздохнула мадам Иоланда, – мой врач на этом настаивает и не велит открывать окна. Надеюсь, заточение в спальне продлится недолго – я так здесь скучаю… Возьмите на столике веер, вам станет легче.

Герцогиня Мари подхватила больше похожее на флажок, прямоугольное опахало итальянской работы, и расправила юбки, устраиваясь на складном стульчике у окна.

– А знаете, – заговорила она, оживленно обмахиваясь, – я думаю никакой войны у нас не будет. При дворе много говорят о том, что его светлость Карл Лотарингский окончательно запутался в тяжбе с Луи Орлеанским из-за Нефшато, и тоже собирает армию. Боюсь, вести войну в двух направлениях герцогу Луи будет трудно, и он отступит. С другой стороны, лучшее, что он мог бы сделать, это уступить Нефшато Карлу и вместе с ним выступить против Жана. В этом случае отступил бы Жан. Но, увы, наш герцог божественно красив, при этом так же божественно глуп и упрям.

Обе дамы деликатно рассмеялись.

– А между тем, – снова заговорила мадам Алансон, – наш Бургундец упрям не меньше. Уж кому и объединятся с Карлом – так только ему! Однако нет! Что один что другой до сих пор не могут забыть обид из-за той давней истории с выкупом. Оба по сей день дуются и ни за что не станут помогать друг другу… Вы ведь слышали эту историю, дорогая?

– Расскажите, сделайте милость, – сказала мадам Иоланда. – Я тогда жила в Арагоне, подробностей не знаю.

– О, это было очень в духе нашего Бургундца!

И мадам Мари, радуясь, что может развлечь подругу, принялась рассказывать о том, как несколько лет назад,

во время крестового похода, перед самой битвой под Никополисом, некоему мессиру Жану де Хелли слышались голоса, которые советовали уклониться от сражения, иначе всё обернётся очень плохо. Мессир настоятельно предупреждал герцога Жана не пренебрегать этим знаком, но разве его светлость слушает кого-нибудь! В итоге Бургундец попал в плен, растеряв половину войска, и спасло его только то, что Баязет не рубил головы пленникам, имеющим такое высокое положение. Он лишь назначил огромный выкуп, и Филиппу Бургундскому пришлось изрядно раскошелиться самому, да ещё и просить денежной помощи у Карла.

Однако спасённый пленник на родину не спешил. Возвращался слишком долго и слишком расточительно. Останавливался в каждом городе, в каждом порту, наделал долгов, пользуясь своей славой и всё тем же высоким положением. А потом и вовсе застрял в обществе каких-то красоток, на которых спустил все те деньги, которые отец собрал для уплаты наделанных долгов…

Понадобилась целая экспедиция, чтобы вернуть блудного сына домой. И она тоже обошлась недешево. Это сильно подорвало здоровье герцога Филиппа, а Карл Лотарингский страшно кричал на Жана, когда тот вернулся, и обозвал его… Впрочем, этого мадам Мари повторить не могла, но уверила, что отношения между Лотарингцем и Бургундцем с того дня сильно испортились. И вот теперь, когда у Карла большие неприятности с герцогом Орлеанским, все ждут, что предпримет Жан.

– Лично мне кажется, он ничего не сделает, – заключила мадам Мари. – Даже упустит отличную возможность щелкнуть по носу своего давнего соперника, лишь бы заставить Карла Лотарингского попросить у него военной помощи. И по моему мнению это тоже ужасно глупо. А вы как полагаете?

Она вскинула на герцогиню Анжуйскую любопытствующий взгляд. Но та опять откинулась на подушки, и из темного алькова довольно долго ничего не было слышно. Только трещали дрова в камине, да какая-то птичка за окном выстукивала в деревянных ставнях что-то, видимое ей одной.

– Я думаю, Карл Лотарингский никогда не попросит о помощи того, кто чем-то ему обязан, – донеслось, наконец, из-под балдахина.

– И правильно сделает! – тут же подхватила мадам Мари. – Я бы тоже с коротышкой связываться не стала. Он – страшный: вечно ходит злой, смотрит исподлобья, и ноги у него кривые. Герцогу Карлу лучше было бы помириться с Луи Орлеанским и принять его сторону. Не хочу, чтобы нами, в конце концов, начал править Жан! Луи, хоть и не блещет умом, зато красавец и любит веселье!

– Да, он раздражающе красив, – согласилась мадам Иоланда. – Будет жаль, если понимая столь явное превосходство над собой, герцог Жан решит как-нибудь прирезать бедняжку.

Понимая, что сказать такое можно только в шутку, мадам Мари засмеялась.

– Помилуй Бог! Поднять руку на брата короля! Кто может о таком помыслить?!

– Уродливый кузен, кто же еще, – засмеялась в ответ мадам Иоланда.

Дамы еще немного поболтали, пока герцогиня д Алансон не решила, что слишком засиделась.