Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 3
Шрифт:
– Разве зверская расправа над Франке не заставит его величество засомневаться? – спросил Ла Фонтен.
– Не думаю.
Ла Тремуй снисходительно улыбнулся.
– Этот ваш бандит возле Ланьи тоже не прогуливался, ведь верно? К тому же, тот факт, что Жанна выдала его на расправу жителям, которым он понаделал бед, к ереси и колдовству никак не привязать.
– Было бы желание… – начал было Ла Фонтен.
Но Ла Тремуй уже потерял интерес к беседе.
Он не собирался давать прямой ответ прямо сейчас – хотел ещё поторговаться. К тому же, не считал возможным обсуждать столь важный вопрос всего лишь с посланником, который вряд ли был этого достоин и, наверняка, не понимал всю глубину замысла. Замысла опасного,
Что делать, сердца монархов слишком изменчивы. И, кто знает, не решит ли вдруг Шарль, что его тёща, так ловко устраивавшая все дела в прошлом, распорядится и с будущим этого королевства куда лучше Ла Тремуя. А такое вполне могло случиться, учитывая слишком убедительную красоту и доброжелательность фрейлин молодой герцогини Лотарингской, так внезапно приехавшей ко двору… Поэтому сразу соглашаться с тем, что Ла Фонтен передал на словах, было рановато и, во многих смыслах, рискованно. Кошон открыто называл Компьен, тем местом, где удобнее всего пленить Деву, и даже советовал в будущем пообещать начальнику городского гарнизона де Флави полную власть над городом за ту услугу, которую он окажет в этом пленении. Но всё получалось слишком открыто, прямолинейно… Ла Тремуй даже чувствовал, что готов обидеться – не за дурачка ли его держит Кошон?
Но потом, по здравом рассуждении, честно себе признался, что в любом другом месте провернуть подобное было бы невозможно! Или крайне затруднительно, учитывая, скольких людей пришлось бы привлекать и подготавливать… Только Компьен! К сожалению, только Компьен!
Понятно, что в случае удачи герцогиня Анжуйская сразу же, первая, закричит о заговоре и начнёт тыкать пальцем в Ла Тремуя – его, дескать, вотчина! Но… будь, что будет! Выгорит дело, и он сумеет объясниться с любым, кто начнёт задавать вопросы и сыпать обвинениями. Благодарный король преданного слугу не оставит на растерзание. А не выгорит… Тоже, наверное, сумеет… Хотя, если Жанна и в этот раз вернётся с победой, объяснять никому ничего не придётся – герцогиня уничтожит его в считанные дни…
Ла Тремуй кашлянул, привлекая внимание короля. Тот всё ещё смотрел в окно, но руки, сложенные за спиной, еле заметно дрогнули.
– Жан Люксембургский? – переспросил Шарль таким тоном, словно не прислушивался к женскому смеху, а всё время только и думал о том, что сказал ему министр. – Это же бургундский капитан. Вы предлагаете мне ещё больше разозлить Филиппа, который из-за какого-то бандита уже прислал целую свору делегатов? Что же будет из-за Люксембургца? Война?
Король, наконец, подошел к Ла Тремую и посмотрел ему в лицо каким-то странным, почти ласковым взглядом.
– А вот я думаю, не предложить ли Филиппу новый мирный договор. Пускай приедет в Осер, и мы вместе ещё раз порешаем, как жить дальше.
Глаза Ла Тремуя забегали.
– Но… Ваше величество, один раз герцог уже нарушил все договорённости… Стоит ли снова?
– Вот и посмотрим, – мягко заметил Шарль, после чего улыбнулся Ла Тремую, как доброму другу. – Любому лжецу надо дать шанс одуматься…
Шаг назад (Бургундия)
– … Так вы полагаете, Ролен, что наш епископ обратится к Ла Тремую?
– Я не полагаю, я уверен, ваша светлость. Он сказал мне об этом почти напрямую.
– Не глупо ли это?
Де Ролен немного подумал.
– Кошон торопится, ваша светлость. Вряд ли ему удобно будет искать сейчас кого-то другого… И почему бы не Ла Тремуй? Он достаточно влиятелен. К тому же, под его рукой Компьен…
– Но влияние самого Ла Тремуя висит на волоске, – заметил Филипп.
Он ещё помнил странный взгляд французского короля, когда тот спрашивал, знал ли его министр о происхождении Жанны или нет, и давно ождал каких-нибудь неприятностей для ловкого царедворца. Но Шарль, похоже, вёл собственную игру и до сих пор держал Ла Тремуя при себе, несомненно, с какой-то целью. А, учитывая воспитание, которое он получил в Анжере у мадам… – о, чрезвычайно хитрой и умной мадам герцогини – бдительность в отношении его действий и намерений терять не следовало.
– Мне не нравится, как вы провели это дело, Ролен, – с недовольством в голосе сказал Филипп. – Господин Кошон теряет почву под ногами и, в отчаянии, чего доброго, может решить, что я уже согласен участвовать в его делишках, как послушный мальчик, готовый взять на себя всю ответственность! Зачем вы оставили ему надежду? Я ничего ещё не решил! И пока склоняюсь к тому, чтобы согласия своего не давать.
Де Ролен медленно облизнул нижнюю губу.
– Это дело имеет множество выгод для вас, – произнёс после паузы. – И вам не обязательно быть послушным мальчиком, потому что я готов предложить вам кое что… Собственный план, который обдумал, когда возвращался, и который, возможно, позволит вашей светлости определиться… Не буду скрывать, дело сомнительное с точки зрения вопросов чести, но допустимое, как политическая необходимость… и, как мера, которая обезопасит вас от любых случайных и не случайных неприятностей… Тогда, что бы ни затевалось за вашей спиной, вы легко можете повернуться ко всем, с открытым, так сказать, забралом, и никто – абсолютно никто – не сумеет потом упрекнуть вас в чём-либо, не повредив при этом собственной репутации.
– Как заманчиво, – вскинул брови Филипп. – До сих пор обесчестить себя с прямой выгодой удалось только Монмуту под Азенкуром
– Я не говорил о бесчестьи, сударь. Достаточно будет лишь написать письмо и предупредить французского короля о том, что затевается против его Девы. В известном смысле, это будет даже благородно.
Лицо Филиппа дрогнуло, но де Ролена он не прервал, только резко отвернулся. И канцлер, выждав немного, продолжил более уверенно.
– Это выгодно вам со всех сторон. В том случае, если всё происходит с молчаливого одобрения короля Шарля, подобное «дружеское» предупреждение заставит его задуматься и, может быть поменять, а то и отменить планы… Зато вы лишний раз докажете, что были искренни, когда сообщали его величеству о происхождении девицы и, когда заключали с ним мирное соглашение…
– С этим ясно. Дальше.
– Если же господин Ла Тремуй своего короля в известность о планах епископа Кошона не поставил, то, выдать его просто необходимо. Иначе, ситуация может обернуться не в вашу пользу, сударь. Кошону нужен суд над ведьмой и еретичкой, чтобы выслужиться перед его светлостью герцогом Бэдфордским. Тому требуется доказать, что коронация не могла быть священным действом, коль скоро устроена была колдовством. Сговариваясь, они построили расчёт на вас… точнее, на том, что Деву вы передадите только им в руки! Но, представьте, что будет, если король Шарль захочет свою Деву выкупить и припомнит вам мирное соглашение?
– Он не захочет её выкупить, – не слишком уверенно обронил Филипп.
– А вдруг! Не забывайте, ваша светлость, что при дворе французского короля есть ещё и герцогиня Анжуйская. Что если она сумеет убедить его величество? Одно дело ваша тайная договорённость о поражении Девы под Парижем, и совсем другое – открытый плен, суд, а возможно и казнь, королевской сестры! Мадам герцогиня слишком трепетна, когда дело касается королевской крови…
– В этом её можно понять, – буркнул Филипп. – Но Бэдфорд обещал, что казни не будет.