Жар твоего тела
Шрифт:
Мы молча спустились на первый этаж. Эмма была погружена в свои невесёлые мысли, а я по-детски дулась.
– Давай зайдём? – начальница свернула в курилку. Хорошо, что у меня нет этой вредной зависимости. Это ж не набегаешься туда-сюда.
Народу здесь было мало, и мы заняли свободный уголок. Но в целях конспирации Эмма всё равно говорила вполголоса.
– Отдашь ему кейс и сразу обратно, такси не отпускай, я оплатила дорогу в оба конца. Если Лев что-то спросит, отвечай, как есть. Не бойся. Всё. Пошла.
Эмма сделала последнюю затяжку и потушила
– Лев? – переспросила я.
– Его так зовут. – она достала айфон и перелистнула несколько слайдов. Протянула мне. – Вот смотри.
Я взяла мобильный и вгляделась в изображение. С экрана на меня смотрел Бен Аффлек. Ну если и не сам актёр, то кто-то, очень на него похожий.
3. Лев
От автора:
Дорогие читатели!
Возможно, герой полюбится вам не с первого взгляда, но, поверьте, он достоин любви как никто иной. Дайте ему шанс, и вы не пожалеете!
Ночью мне опять приснился этот мерзкий кошмар. Опять ко мне тянулось множество грязных рук, жаждущих коснуться моего тела. Я вздрогнул от гадкого брезгливого ощущения и проснулся.
Как и всегда после этого сна, дыхание было прерывистым, на коже выступил пот. Нужно сходить в душ, прежде чем приступить к ежеутренним процедурам.
Отец Феодор называл эти кошмары моими внутренними демонами. Это они тянут ко мне зловонные руки, желая затянуть в омут отчаяния. Они хотят, чтобы я сорвался. Но, благодаря многолетним тренировкам, мой внутренний контроль выдерживает очередное испытание.
«Никогда не ослабляй контроль. Ни на секунду!» – всплывают в голове слова отца Феодора. Не знаю, верю ли я в Бога, этот вопрос всегда оставался для меня сложным, учитывая обстоятельства моей жизни. Но я совершенно точно верю в одного священника, давшего мне шанс на настоящую жизнь. По крайней мере, на её подобие.
Наверное, я никогда не забуду тот день, когда стал таким. Чудовищем. Монстром. Так называл меня отец. И возможно, он был прав. Но именно этот человек породил монстра внутри меня.
Шёл тысяча девятьсот девяностый год. Мы жили в небольшом посёлке. Мне было чуть меньше пяти. Старшие брат и сестра ходили каждый день в школу. Поэтому они и не знали, что тогда произошло.
Отец опять потерял работу и напился. Даже не знаю, где он брал деньги. Ведь в нашей многодетной семье даже холодильник никогда не был полон.
У матери был выходной, и она работала в огороде. А я обретался где-то рядом, в поле её зрения.
Услышав через открытое окно звук бьющейся посуды и пьяную ругань, мать поспешила в дом.
Я немного приотстал и когда показался в дверном проёме, они уже вовсю ругались. Ваза с белыми розами, которые мама выращивала в своём палисаднике, валялась на полу. Как и букет, который мы с такой тщательностью вместе срезали утром.
Я смотрел на розы, поэтому не заметил, в какой момент отец схватил тяжёлую
Она даже не вскрикнула. Ещё и ударившись головой об угол стола, молча упала. Как раз на рассыпанные по полу розы.
Отец бросил сковородку в раковину и открыл кран. Струя воды смыла кровь, и он поставил орудие убийства в духовку, туда, где она и должна была лежать.
А сам ушёл спать.
Я молча стоял и смотрел, как мама лежит, раскинувшись среди белых роз. Казалось, она спала. Я подумал, что нужно подойти и разбудить её. Потому что одному мне было страшно.
Я сделал несколько неуверенных шагов к ней и заметил, что вокруг маминой головы растекается что-то красное, окрашивая цветы.
Я сел рядом и начал толкать маму, чтобы она проснулась. Но она спала слишком крепко. Её голова моталась из стороны в сторону, вырисовывая на полу какие-то жуткие узоры.
Я прижался к ней, обнимая и плача.
А проснулся от жуткого ощущения липкого холода. Я был весь в крови. Как и розы, которые сменили цвет с белого на красный…
Брр! Пришлось встряхнуться, прогоняя эти чудовищные воспоминания. Они подбирались каждый раз неожиданно, заставая врасплох, не позволяя забыть…
Я вошёл внутрь белоснежной ванны. Не терплю никаких пятен, даже задуманных дизайнерами для оживления интерьера. Белый – цвет чистоты, он позволяет мне сохранять контроль.
Принял душ, вытерся белоснежным полотенцем. Им же тщательно вытер насухо душевую кабину, чтобы не оставалось пятнышек высохшей воды, и лишь после этого бросил полотенце в стирку. Запустил машину. Не терплю грязного белья, стираю всё сразу.
Надел мягкую футболку и удобные спортивные штаны. Понимал, что, медленно одеваясь, лишь оттягиваю неприятную процедуру. Но знал, что она необходима для сохранения контроля. Поэтому спустился в подвал, где устроил свою тайную комнату.
Уверен, тайны есть и у любого нормального человека. Правда, для того чтобы их скрывать, большинству не требуется целая комната. В моём доме не бывало гостей, кроме вынужденных, когда нужно было что-то починить или установить. Но всё равно я перестраховывался и закрывал комнату кодовым замком.
Я ввёл пароль из четырёх символов и открыл дверь. На несколько секунд замер на пороге.
В этой комнате, напротив, было множество «пятен» – чёрные коробки аудио и визуальной аппаратуры, серебристая металлическая палка, красное покрывало на софе и красная же электрогитара.
Это была моя комната боли. Комната, где я ежедневно побеждал своих внутренних демонов.
Я двинулся внутрь, пересекая невидимую глазу границу. Тут же сработал датчик движения, и загорелись настроенные на режим мигания люминесцентные лампы. Они вспыхивали на одну секунду и на одну же секунду гасли. Это был наиболее раздражающий режим для моих глаз. В детстве я бы немедленно зажмурился и начал поскуливать. Но годы ежедневных тренировок позволяли сейчас выдерживать ровно десять минут мучений.