Жар твоих объятий (Отвергнутая)
Шрифт:
— Год назад вы писали моему отцу.
Такое грубое вмешательство в его речь смутило Макклауда, но тон его оставался вежливым:
— Писал? Возможно. Ну и что из этого?
— В своем письме вы говорили о смерти мистера Ланкастера из Нью-Йорка.
— Значит, Уэнделл рассказал вам об этом. Вот уж чего я не ожидал от него. Что именно вам известно?
Филаделфия промолчала. Ей нужно многое выведать у Макклауда.
— Мой отец покончил жизнь самоубийством четыре месяца назад, зажав в руке ваше письмо.
— Проклятый дурак! — воскликнул Макклауд, думая о письме. Извиняющимся
— Почему кому-то понадобилось губить моего отца?
— Что вы хотите этим сказать?
— Моего отца погубили намеренно. Его вовлекли в дело, которое дискредитировало его и разорило банк.
— Вы уверены? — искренне удивился Макклауд. — Многие банки разоряются, спекулируя ценными бумагами. Я это хорошо знаю, так как сам не гнушаюсь спекуляции.
— А вы принимали участие в той афере, которая погубила его?
Густые рыжие брови Макклауда поднялись вверх.
— Нет. Если бы он попросил моего совета, — а он этого не сделал, — то, возможно, мне бы удалось отговорить его от неверного шага. Мы долгое время были большими друзьями и партнерами. С конца сороковых мы не расставались. Он раньше меня стал богатым, но зато потом я догнал и перегнал его. Мы были большими прохвостами, скажу я вам. Мы влезали во все и ничего не боялись. Фортуна улыбалась нам, мисс Хант. В свое время ваш отец был настоящим тигром.
— Он, должно быть, нажил себе много врагов, — спокойно заметила Филаделфия.
— Каждый мужчина его положения имеет врагов. Уж не хотите ли вы сказать, что он стал жертвой мести?
Филаделфия вынула из сумочки письмо и протянула Макклауду. Он внимательно прочитал его и посмотрел на нее.
— Это какая-то глупая шутка.
— Мой отец, умер, держа в руке три письма: это, письмо Ланкастера и ваше. В вашем письме упоминаются бразильцы и говорится о том, что не стоит ворошить прошлое. В письме мистера Ланкастера упоминается о возмездии за старые грехи. В этом письме речь идет о могилах и наказании. Какая связь между всеми письмами, мистер Макклауд? Что такого сделал мой отец?
Макклауд поднялся, выругался, подошел к окну и, встав спиной к Филаделфии, стал глядеть на улицу.
Филаделфия выжидала, когда он снова повернется к ней лицом. Он что-то знал! И тут она внезапно поняла, что он скажет совсем не то, что ей хочется услышать.
Он медленно повернулся, лицо его было хмурым. Затем направился к дальней стене, на которой висела картина. Он сдвинул ее с места. За картиной был сейф. Макклауд набрал шифр и открыл дверцу. Засунув внутрь руку, он вынул бархатный мешочек с золотыми тесемками, подошел к Филаделфии и открыл его.
— Протяните руку, молодая леди. Только будьте осторожны, он гораздо тяжелее, чем кажется.
Филаделфия протянула руку. Он вытащил из мешочка какой-то предмет и вложил его ей в руку. Огромный небесно-голубой прозрачный камень занял у нее всю ладонь.
— Этот камень называют Голубая Мадонна. Догадываетесь почему? — Когда Филаделфия покачала головой, он осторожно взял ее за локоть и поднял с места.
— Подойдите к окну. Встаньте здесь. А теперь поднесите его к глазам. Что вы видите?
Какое-то время они ничего не видела, кроме блестящей шероховатой поверхности необработанного камня. Но когда лучи света преломились в нем, она различила призрачные очертания женского лица: изящный высокий выпуклый лоб, узкий нос, нежный изгиб подбородка.
Филаделфия широко раскрытыми глазами посмотрела на стоявшего рядом с ней мужчину.
— Это удивительно. Я вижу там женский лик.
— Это мадонна голубого камня — Голубая Мадонна. Так по крайней мере называли ее жители бразильских деревень, которые нашли ее. Камень бесценен не только потому, что это голубой топаз редких размеров, но еще и потому, что является культовой святыней.
— Я помню, что вы предлагали его моему отцу, когда приезжали к нам на Рождество.
— Я хотел продать его вашему отцу, — поправил Макклауд. Его лицо помрачнело. — В войну я потерял все. Мне нужно было перевезти семью на Запад, и я нуждался в деньгах. Но Уэнделл даже не дотронулся до него. Он дал мне несколько долларов и сказал, чтобы я убирался.
— Почему?
Макклауд взял у нее топаз и положил его обратно в бархатный мешочек.
— Не знаю, стоит ли мне вам все это рассказывать, когда рядом нет вашего отца, который мог бы постоять за себя. Однако это было так давно. Где-то в шестидесятых. Мы были в Бразилии, в Манаусе, расположенном на слиянии рек Амазонки и Рио-Негро. Нас было трое: Ланкастер, ваш отец и я. Мы проводили сделку с каучуком.
— Когда я была ребенком, отец много путешествовал, — вставила Филаделфия.
Макклауд отвел взгляд, как бы раздумывая, надо ли ему продолжать дальше.
— Именно там мы услышали легенду о Голубой Мадонне. Ходили слухи, что она находится у дикарей, живущих в непроходимых джунглях. Идея заполучить этот камень сразу овладела нашими умами. Между нами всегда возникало дружеское соревнование, когда речь шла о коллекции раритетов. Так как мы сами не могли отправиться на поиски, то договорились заплатить приличную сумму тому, кто принесет нам Голубую Мадонну.
— Вы наняли людей, чтобы похитить камень? — потрясенно спросила Филаделфия, пытаясь понять, почему ее отец стал участником этого воровства.
— Когда вы в последний раз были в музее? — осведомился Макклауд. — Они переполнены вещами, которые многие люди привозили в качестве трофеев из своих путешествий. Гм! Какой толк был в том, что Голубая Мадонна находилась в джунглях и служила предметом поклонения полуголых дикарей? Каждый человек использует предоставленную ему возможность, и не думайте, что в этом плане ваш отец чем-то отличается от меня. Насколько мне известно, Уэнделл владел многими вещами, полученными им путем вымогательства. Еще до вашего рождения мы ездили по всему миру, торгуя и покупая. Каучук, золото, шелк, медь, чай — все, что находило сбыт. Фортуна улыбалась нам и отворачивала свое лицо. По сравнению со всеми нашими делами Голубая Мадонна — пустяк.