Жажда ночи
Шрифт:
В голове Михаэля мелькнула мысль, что он должен был настоять на ее питании раньше, не позволять Рине истощать себя…
Но и она исчезла, когда подушечки ее пальцев нежно обвели темные соски, лаская саму себя, и хрупкие ладони обхватили, приподняли ее полные груди, вершины которых влажно блестели от его поцелуев, будто моля о продолжении ласки.
Его плоть стала тверже камня, который сейчас служил им опорой.
– Твое понятие "постепенности" - напоминает мне жестокую пытку, Михаэль, - почти промурлыкала Сирина, прикусывая нижнюю губу клыками.
– Это и есть твой план по
– тонкая бровь взметнулась в легкой насмешке.
Он не удержался от хриплого смеха, смешанного с рычанием. Черт! Его малышка, определенно, полностью пришла в себя.
Не имея больше сил противиться зову своей сирены, Михаэль рванул пояс брюк, и с низким, горловым рыком, прижался к ее коже, втягивая запах любимой, толкаясь пульсирующим членом во влажность ее тела. Нежно, дразняще прошелся своей плотью по этому жару.
Смех покинул Рину.
С коротким, полным потребности вскриком, она выгнулась, делая максимально плотным их контакт. Сирину сотрясала дрожь от предвкушения, от такой же жажды, которая сжигала и самого Мастера. И он собирался утолить ее в самое ближайшее время.
Но, не поддаваясь на мольбу любимой, Михаэль оттягивал момент погружения, усиливая, нагнетая напряжение в них.
Медленно потерся носом о нежную впадинку между грудями, которые Рина все еще удерживала и, накрыв ее ладони своими рукам, сблизив полушария, так, чтобы горошины обоих сосков оказались под его алчущими губами, с жадностью обвел те языком. Ее пальцы ускользнули из-под его захвата и вцепились в его плечи. Михаэль легко прикусил сосок, делая дрожь любимой неконтролируемой, наслаждаясь ее всхлипами и стонами, срывающимися с закушенных губ. Упиваясь тем, с какой силой пальцы Сирины держались за него.
Ему и самому было невыносимо сложно сдерживаться. Но Михаэль желал дать ей все, что только было можно.
И только когда он ощутил, что желание Рины стало почти непереносимым, то позволил себе наконец-то, погрузиться в ее тело.
Но не клеймящее, как обычно, а плавно, скользяще, постепенно заполняя, растягивая нежную плоть, усиливая удовольствие от каждого миллиметра проникновения.
Сирина застонала, протяжно, надрывно, и крепко обхватив ногами его талию, подалась навстречу.
Михаэль не позволил.
Сам застонав от величины удовольствия, которое испытывал, он опустил одну руку, удерживая ее бедра на месте, а второй рукой, уперся в гранит у изголовья их ложа.
– Не торопись, малыш, - его губы, наконец-то отпустив ее грудь, прочертили влажную дорожку к ее сонной артерии, неистово стучащей пульсом возбуждения Сирины, - сегодня мы все будем делать медленно.
– Но я не могу сдерживаться, - простонала Рина, - я хочу больше, сейчас. Немедленно, - дыхание девушки срывалось, а руки с жадностью скользили по его телу, словно бы она пыталась насытиться им любым способом, которым могла достать.
Ад! Ему не так и легко давался этот треклятый контроль. А уж ее просьбы, определенно, не способствовали укреплению самообладания Вечного. И тогда, глядя в полуприкрытые зеленые глаза, он решил пойти по другому пути.
Сначала, он даст ей все, что она пожелает. А потом - подарит еще больше.
Толчки Михаэля
Но Мастер продолжал сдерживать себя.
И только когда Рина задрожала от наслаждения, накрывшего ее волной, сметающей любое понимание действительности, Михаэль замер.
Его дыхание было тяжелым, неистовым. Клыки вампира упирались в ее пульс, но кожа оставалась целой.
Он ждал…
Ждал, пока пульс любимой не выровнялся, пока ее вдохи не стали менее прерывистыми.
И вот тогда, он снова начал двигаться в ней своей плотью, испытывая удовольствие, граничащее с болью от того, что продолжал себя контролировать. Однако сегодня, Михаэль хотел посвятить всю ночь только ей, Сирине…
– Мы сделали по-твоему, милая, - проурчал он ей в кожу, раз за разом проходясь языком по коже любимой, собирая испарину.
– А теперь, мы сделаем так, как хочу я, - и Михаэль погрузил свои клыки в ее сосуды, наслаждаясь вкусом крови Рины. Испытывая ни с чем несравнимое удовольствие от ее стонов, от влажного трения кожи Сирины о свою грудь, он раз за разом, медленно и протяжно, двигался в ней…
Глава 14
– Последние два месяца я слишком часто ощущаю себя неряхой, - Лилиана мягко усмехнулась, сдувая с носа пену с ароматом персика, которую так долго просила у Тео, что вампиру даже пришлось уходить, чтобы принести ей именно этот вид.
Почему Лили потребовался именно персиковый аромат - она не знала, но обострившееся после перерождения обоняние жаждало чувствовать только его. Теодорус не спорил и, не обнаружив таковой бутылки в предыдущих запасах, созданных им для любимой, просто исчез, появившись с новой склянкой через пару минут.
За этот мизерный срок Лилиана умудрилась сделать несколько открытий.
Неожиданным стало то, что она не осталась в темноте. Теперь, после слияния с любимым, она все время видела его глазами, однако, чем дальше он был, тем размытее становились воспринимаемые девушкой картинки.
И теперь Лили никогда не была одна, всегда ощущая в себе сознание Тео, даже когда он находился за сотни километров.
Впрочем, за несколько часов, прошедших с ее пробуждения, он только один раз удалялся, за той самой пеной, и за две минуты - Лили не успела особо проникнуться одиночеством. Все остальное время Теодорус был рядом с ней.
Подняв голову, Лилиана повернула лицо к Тео, который сидел в теплой воде позади и нежно поглаживал ее живот ладонью.
– Я боялся причинить тебе лишнюю боль любым неосторожным звуком или движением, драгоценная, - голос вампира был ласковым, таким же нежным, как и его прикосновение.
– Потому не посчитал ванну жизненно необходимой в тот миг, - Древний осторожно отвел темный локон мокрых волос ей за ухо и прижался к коже Лили, жадно втягивая в себя ее запах.