Жажда приключений
Шрифт:
Они были почти так же назойливы, как тот маньяк, что засыпал ее оскорбительными письмами и анонимными телефонными звонками с изложением подробностей ее личной жизни, невесть как и когда подсмотренных. Однажды он даже вломился в ее дом в Нью-Йорке и разгромил ванную комнату.
Конечно, после этого штат телохранителей увеличился — еще больше глаз стало следить за каждым ее движением, еще больше появилось людей, перед властью которых надо было склоняться — тяжелое испытание для Клер.
Она поняла, что именно в желании поладить со всеми заключается ее главная проблема.
— Тебе нужно отдохнуть, Клер, — услышала она голос Джонни, идя по анфиладе комнат. Шлейф искусно отделанного жемчугом подвенечного платья волочился за ней, цепляясь за мебель. — Утром был настоящий ад, и обед не будет приятнее.
Мягко сказано. Обед будет еще хуже. К тому времени дядя соберет подкрепление, и они постараются заставить ее назначить другой день свадьбы.
— Неважно, что они будут говорить или делать,
Джонни, — сообщила она, приподняв подбородок. — Я не выйду замуж за Престона.
Он вздохнул и плюхнулся в кресло.
— Возможно, мне не следовало утром вмешиваться, и сейчас ты уже была бы замужем.
— Тогда бы я была унижена. Если бы ты не показал мне статью до церемонии… — Она умолкла, вспоминая, с каким отвращением смотрела на бульварную газетку, которую он сунул ей в руки. До этого момента она держала данное себе слово — никогда не читать таких газет. — Если бы ты не показал мне статью, я бы сегодня вышла за Престона и жалела бы об этом всю жизнь. Когда я выйду замуж, я хочу… я хочу… — она не окончила фразу. Это прозвучало бы слишком сентиментально. Она хотела, чтобы муж любил ее. — Возможно, я хочу слишком много? — пробормотала она в раздумье. — Может быть, достаточно простой преданности? — Всплеснув руками, она воскликнула: — Три из четырех подружек невесты, Джонни!
Он ничего не смог возразить. Газетные фотографии жениха Клер в объятиях ее так называемых подруг были достаточно откровенны.
А Престон даже и не пытался ничего отрицать.
— Это ничего для меня не значит, — заявил он.
Но это очень много значило для Клер. Даже сейчас, через несколько часов после того, как она увидела фотографии, она чувствовала боль от его предательства.
Дядя Эдгар встал на сторону жениха.
— Ты не должна беспокоиться о таких мелочах, как неверность. Под удар поставлены гораздо более важные вещи.
Такие, как совместный бизнес с родителями Престона, подумала она. Клер долго была под опекой дяди, но он так и не нашел времени, чтобы узнать ее.
Зато, пока он управлял ее деньгами, он нашел время, чтобы сколотить себе состояние…
— Твои богатство и слава делают тебя мишенью, Валентина, — говорил он ей. — Ты одна из богатейших женщин в мире, а твоя мать была легендой Голливуда, поэтому твое лицо и имя известны повсюду. Я хочу видеть тебя замужем за человеком, который сможет выдержать такое давление. Семья Престона очень могущественна. Его воспитывали с прицелом на пост президента. Твоя известность была бы ему ценным подспорьем.
Подспорье. Она хотела быть для мужа больше чем подспорьем.
— И не беспокойся об этом маленьком скандале, уверял ее дядя. — Он скоро погаснет. Люди забудут.
Люди — может быть, но не она. В конце концов, интрижки Престона доказали, что он не любил ее… и что она его не любила. Ее гораздо сильнее ранило предательство подруг, чем его неверность.
О да, она ценила Престона, это так. С ранней юности они были вместе в компании золотой молодежи. Катались на лыжах, ездили в круизы, играли в поло, принимали участие в гонках на яхтах и блистали на светских вечеринках. Он нравился ей больше других мужчин из их круга, и она просто не хотела искать никого другого. Так они с Престоном убедили себя, что влюблены друг в друга.
Ей вдруг захотелось, чтобы Нэнни была жива. Она всегда умела вселить в Клер надежду на лучшее, даже когда этого лучшего и в помине не было.
— Клер, с тобой все в порядке? — спросил Джонни.
Она вымученно улыбнулась.
— Конечно. Просто я должна придумать, что же мне делать дальше.
— Сейчас? — воскликнул он, подняв брови.
Несмотря на подавленное настроение, она рассмеялась.
— Пожалуй, уже поздно. Ты выглядишь так, будто тебе нужно вздремнуть, а вовсе не мне. Ты ведь сегодня вечером летишь в Бостон?
Он сокрушенно кивнул.
— Мне страшно не хочется тебя покидать, но у меня всю неделю экзамены.
— Иди отдохни немного. Перелет будет долгим.
Он с видимым облегчением направился к двери.
— Увидимся за обедом. Или, лучше сказать, во время второго раунда?
Они обменялись мрачными улыбками, и он оставил ее одну.
Конечно, это было весьма относительное одиночество, учитывая множество папарацци, осадивших отель, сидящих на деревьях с телеобъективами в ожидании возможности сфотографировать невесту, сбежавшую с шикарной свадьбы в Лос-Анджелесе.
В соседней комнате секретарь по связям с общественностью готовил сообщение для прессы о ее внезапной болезни. За дверью находились сотрудники службы безопасности, а по всему отелю сновало бесчисленное количество людей, которые так или иначе управляли ее жизнью, все устраивали, представляли любую ситуацию в наилучшем виде, советовали, что ей делать, о чем говорить и как действовать.
Все это ей страшно надоело — следовать правилам, оправдывать чужие надежды…
Если бы ей удалось сбежать куда-нибудь, хоть куда-нибудь, чтобы побыть одной. Найти бы место, где ее не знают. Чтобы подумать. Чтобы успокоиться. Чтобы решить, что делать дальше.
У нее никогда не было такой возможности. Никогда.
Мысль о свободе сначала просто промелькнула, а затем превратилась в страстное желание. Возможна ли для нее свобода делать, что хочется, жить без советников, охранников, маньяков и папарацци?
Дядя никогда бы на это не согласился. Он сказал бы, что это «слишком опасно». Но что могло навредить ей сильнее, чем постоянное подавление ее личности?
Она уже не ребенок, ей двадцать пять лет. Полгода назад она вступила в права наследства. Теоретически она может идти, куда захочет… Но может ли?