Жажда смерти
Шрифт:
В приемную Вихрова мы прибыли к половине двенадцатого. Приемная, надо сказать, была огромной. За длинными полукруглыми столами сидели две немолодые, но очень ухоженные секретарши со следами былой красоты. Строгая табличка извещала о необходимости соблюдать тишину и выключать мобильные телефоны. В стороне стоял столике безалкогольными напитками и конфетами. Зато стульев было только два, и оба были заняты какими-то важными людьми, которые, положив на колени черные портфели, томились и таращились в потолок.
Еще несколько персон, вероятно,
Подойдя к одной из секретарш, мы назвались.
— Прием только начался, — проговорила она негромко, не отрывая глаз от экрана, где приторный, как засахаренное варенье, Чучо, не то злодей, не то водопроводчик, тупо и тягуче уговаривал отвратительно ломавшуюся Хуаниту бросить свои дурацкие ужимки и заняться чем-нибудь другим.
— Его срочно вызывали к премьер-министру. Он с полчаса назад вернулся. Сейчас вошли те, кому было на девять назначено. Кать, ты гляди, какой деликатный!
Последняя реплика адресовалась другой секретарше. И, очевидно, относилась не к Храповицкому, а к экранному Чучо, который, так и не склонив Хуаниту к сожительству, лил слезы и корчил тошнотворные гримасы.
— Да сказки все это, — фыркнула Катя. — А то мы мужиков не знаем!
Ожидавшие приема мужчины покосились на бывалую Катю, делая вид, что ее замечание их не касается.
— Мы тогда погуляем поблизости, — кашлянув, сообщил Храповицкий. — Будем заглядывать.
— Далеко не уходите, — посоветовала секретарша. — И оставьте на всякий случай номера своих мобильных. Вдруг он решит вас вызвать.
— Вот черт! — с досадой проворчал Храповицкий, как только мы оказались в коридоре. — С этими министрами одна и та же история! Сроду к ним вовремя не попасть! Свой рабочий день организовать не могут.
Я не стал напоминать ему, выдающемуся организатору рабочих будней, что единственным человеком в нашем холдинге, изредка попадавшим к нему вовремя, был я. И то потому, что входил без стука.
— Сколько мы здесь теперь проторчим? — распалялся он. — Считай, весь сегодняшний график полетел. В «Версаче» уже точно не успеваем. Надо было чартером лететь! Решишь раз в жизни не отрываться от народа, и обязательно какую-нибудь подлость в ответ получишь. Нужно в приемную Ивана позвонить, сообщить, что мы тут застряли. А то он нас к двум ждет.
Мы побродили по коридорам огромного здания, потом перебрались в столовую и к двум вернулись в приемную Вихрова. Храповицкий был уже изрядно зол.
Количество ожидающих не уменьшилось, но лица их поменялись. Вероятно, кого-то Вихров успел принять, но добавились те, кому было назначено на более позднее время.
При виде нас секретарша развела руками.
— Может, на
Храповицкий молча выскочил в коридор. Я последовал за ним. По его лицу я понял, что он больше не может ждать. Его нервы были на пределе.
— Звоню Ивану! — заявил он категорично. — Буду просить, чтобы переговорил с отцом. Скажу, что у нас билеты на вечер.
Вообще-то я считал, что лучше было не форсировать события, но, помня его жесткую отповедь в самолете, своего мнения высказывать не стал. Тем более что он уже набирал номер. Разговора шефа с Иваном я не слышал, поскольку Храповицкий отошел в другой конец коридора. Я видел лишь, как напряженно улыбался в трубку Храповицкий, стараясь выдержать ровную манеру общения, хотя его трясло. Закончив беседовать, он повеселел.
— Обещал помочь, — сообщил Храповицкий, и мы вернулись в приемную.
Как только очередные посетители вышли, внутренний телефон на столе у строгой Кати зазвонил. Схватив трубку, она выслушала распоряжения и, остановив неумолимым жестом вскочившего было со стула мужчину, пригласила нас в кабинет. Оставшиеся в приемной люди посмотрели на нас с недоумением и завистью. Нас тут никто не знал, и наши имена значили для собравшихся здесь знаменитостей не больше, чем клятвы водопроводчика Чучо для сиротки Хуаниты. Наверное, даже меньше.
5
В громадном кабинете, среди солидной кожаной мебели зеленого цвета с золотыми узорами, я не сразу рассмотрел Вихрова. Он тонул в массивном кресле за необъятным полированным столом с инкрустациями. Даже сейчас, когда он сидел, было заметно, что он очень маленького роста. Я засомневался, достают ли его ноги до пола. У него было сердитое толстое лицо со вздернутым носом и водянистыми серо-голубыми глазками. Редкие кудрявые волосы торчали по бокам круглого черепа и вздымались надо лбом одиноким раздраженным хохолком.
— Мне плевать, куда ты там летишь! — завизжал он на меня пронзительным бабьим голосом.
Я подпрыгнул от неожиданности.
— Ты, мать твою, что тут приехал?! Выкаблучиваться передо мной?! Я здесь государственными делами занимаюсь, а ты лезешь ко мне со своим билетом! — Он хлопнул круглым кулачком по столу. — Я те дам, мать твою, без очереди! Ты у меня долетаешься! Летчик, мать твою! Сизокрылый!
Я так растерялся от подобного приема, что не сразу понял, почему именно я, а не Храповицкий, стал объектом его гнева. Наконец до меня дошло. Своими габаритами Вихров имел некоторое сходство с Покрышкиным и Черномырдиным, которого мне доводилось видеть в телевизионных новостях. Все они были почти что карликами. Видимо, в руководство «Газпрома» люди высокого роста не допускались. Наверное, они не пролезали в трубу газопровода.