Жажда

Суботина Татия

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— На то я и жрица, Марта, — ответила Майатма, одарив меня внимательным, точно сканирующим, взглядом. — Я знала, что ты скоро выйдешь на путь к нам.

— Майатма всегда говорит загадками и юмор у нее идиотский, — буркнул, как бы невзначай Данил. — Не понимаю, как Вацик терпит такую жену.

— У него нет иного выбора, — не обращая внимания на выпад Потрошителя, спокойно ответила она. — А вот Марте придется молоко за вредность выдавать после жизни с тобой.

Я ожидала, что Данил вновь станет рычать

или огрызаться, но он поступил совершенно иначе. Скривился, точно изо всех сил старался скрыть истинные эмоции и, проиграв, рассмеялся.

Казалось, для этих двоих подобные перепалки не были редкостью. И выглядели они так, точно не только знали друг друга на протяжении долгого времени, но и имели особую связь.

— Не удивляйся. Ты ко всему привыкнешь, — приободрила меня жрица.

По спине прошел мороз.

Привыкну ли я к тому, что меня лишили интимности мышления и неприкосновенности сознания? Разве можно ужиться с ощущением оголенности? Словно с меня содрали не только одежду, но и кожу, оставив неприкрытыми все, что априори должно было быть только личным. Привыкну ли жить в обществе монстров? Привыкну ли жрать людей и даже не испытывать угрызений совести? Однозначно нет. Верно?

Совесть оставалась нема, как и несколько часов назад.

— А со временем научишься ставить защиту. Даже от меня, девочка.

Я заметила, как Данил удивленно вскинул бровь на такое заявление.

Тем временем жрица достала красную шелковую ленту и переплела ее причудливым узлом, соединив наши с Потрошителем запястья. Только, когда руки Майатмы коснулись меня, я обратила внимания на то, что ее тело было сплошь покрыто непонятными символами-татуировками. Бледные, чуть светлее ее природного, оливкового оттенка кожи, сейчас они были окружены янтарным сиянием, будто подсвечивались изнутри.

— Не знал, что тебе достался особый дар, мальчик?

Потрошитель оторопело мотнул головой, его взгляд выражал смесь неверия, удивления и предвкушения.

— Я вообще не понимаю, за какие такие заслуги ты получил в пару одну из знающих?!

— Что?! — вопросили мы с Данилом в унисон.

— Хм-м-м… Знающая, которая не знает о своих возможностях, — с диковатой улыбкой на губах, произнесла жрица. — А это обещает быть интересным.

Я стала понемногу привыкать к тому, что ее слова были предназначены по большей мере только ей, как некие умовыводы, произнесенные вслух, чем тем, кто оказался рядом.

— Поэтому у нее изменения проходят по-другому, чем у Потрошителей?

— Ты уже сам знаешь ответ, — рассеяно ответила Майатма.

Все движения были плавными, словно танцующими, как и речь женщины. Понемногу, следя за тем, как жрица раскладывает вокруг нас сверкающие кристаллы, все того же фиолетового и красного цвета, я стала расслабляться. Правда, как оказалось позже, безрассудно рано решила поддаться атмосфере легкости и умиротворенности, что источала пещера и эта странная женщина.

Как только в руке жрицы засверкал длинный с искривленным и зазубренным лезвием клинок,

паника вспыхнула с новой силой.

Я инстинктивно дернулась, а Данил шикнул, крепче стиснув мои пальцы.

— Не бойся, — как заклинание прошептал несколько раз он. — Я рядом.

Он думал, что подобным можно вселить уверенность в лучшее?

Словив его взгляд, я нахмурилась, но отступать перестала. Да и некуда было бежать. Мышка уже давно в мышеловке, зачем лишние и заведомо провальные телодвижения?

Потрошитель смотрел на меня с откровенным благоговением, примесью восхищения, любопытства и… страха?

Подобным взглядом можно одарить Йети, который вдруг решил показаться тебе во время грибной прогулки или мужа с мгновенно выросшими рогами после твоего заявления, что он козел.

— Ты ничего толком не рассказал ей, верно? — обратилась жрица к Данилу таким тоном, как разгневанная учительница к нашкодившему ученику.

Символы на ее коже разгорались все ярче и ярче, лицо преобразилось, стало воодушевленным и завораживающим. Сейчас от этой женщины трудно было отвести взгляд. Она будто бы излучала некую чарующую красоту.

— С меня плохой рассказчик, — повинился он, не отводя взгляда от меня.

Майатма тяжело вздохнула:

— Смотри, чтобы не пришлось жалеть, глупый мальчишка.

Не дожидаясь нашей реакции, она запрокинула голову и точно взорвалась громким, надрывным песнопением. Ни одно слово мне не удалось разобрать. Звуки, которые издавала жрица были чуждыми моему пониманию и не похожими ни на один иностранный язык, что мне приходилось когда-либо слышать.

Вокруг нас стал сгущаться воздух. Потеплело.

Светлячки с громким гудением образовали цветное кольцо, которое с каждым мгновением все сужалось и сужалось, точно пыталось отрезать нас от всего мира. Сквозь живую стену из света мне удалось рассмотреть появившегося в пещере Макса.

— Вы рано начали! — закричал он. — Это не по правилам!

Майатма полоснула Данила по внутренней стороне предплечья, резко и без предупреждения. Он даже не вздрогнул. Светлячки сомкнулись плотной стеной. Макс исчез из виду.

Надрез на моей руке жрица сделала медленно и, как показалось, довольно бережливо. Холодное лезвие соприкоснулось с кожей, оставляя после себя тонкую полосочку от локтя до запястья. След от ножа пылал, как ожог. Иной боли я не почувствовала. Да и эта была мимолетной.

Скудная струйка темно-красной крови спустилась к ладошке, где смешалась с кровью Данила.

Меня словно молнией прошибло.

Свет взорвался мириадами цветов, ослепляя.

Послышался разочарованный рык, больше похожий на вой.

По телу прокатилась волна такой дикой, огненной энергии, что меня затрясло. Ничего подобного никогда в жизни я еще не испытывала. Ощущение было сродни тому, будто к пазлу приложили последний кусочек и он, наконец, превратился в цельную картинку.

От рождения я была Мартой Тумановой, а здесь в одно мгновение преобразилась в нечто иное.