Жажда
Шрифт:
Машка рухнула на кровать, как скошенная поутру трава. Платье задралось, и я заметила разорванные на бедрах колготки.
Сердце пропустило удар. Или, наоборот, поскакало галопом, что я не успела сосчитать?
— Не учите меня жить, — возмутилась Машка и сдула прядку, что упала на щеку.
— Вот-вот! — заворчала Ларка. — Девки, кончайте болтовню — я спать хочу!
— Что это? — прошипела я.
Машка скривилась, закрыла глаза рукой и сделала вид, что не слышит.
— Что это? Я тебя спросила, Мария!
— Отстань, —
— Я тоже, — пробурчала Ларка.
Ее голос из-под одеяла прозвучал глухо и недовольно, словно соседка набила рот тканью и прожевывает ее между вдохами.
Я схватилась за голову. Нервными шагами измерила комнату. Десять на пять. Споткнулась о груду глянцевых журналов, что Ларка читала запоем и всегда забывала аккуратно убрать в тумбочку. Выругалась.
Машка навзничь раскинулась на кровати: одетая, растрепанная, чужая. Коса распустилась, броский макияж потек, оставив глубокие тени под глазами, рот приоткрылся и выпустил по подбородку тонкую струйку слюны.
Я поежилась. Когда же успела упустить Машку?! Может быть после того, как настояла на учебе в городе, рядом со мной? Или же в тот момент, когда отговорила от безумной идеи стать актрисой? А может именно тогда, когда нырнула с головой в учебу, оставив послеоперационную маму на Машкины плечи?
Я подскочила к сестре, не сумев сдержать порыв. Сильно встряхнула ее за плечи. Машка клацнула зубами, застонала. Я задрала подол ее платья и провела руками по бедрам. Колготки зияли дырами. Будто их рвали зубами. Может, так и было?
— Перестань меня лапать! — взвилась вдруг Машка.
Она дала мне по рукам — кожу обожгло болью. Вместо бледного покрова под разорванной тканью колгот виднелись красные ссадины, неглубокие царапины.
— Да, я вижу, тут уже до меня постарались!
— Что-о?!
Машка вывернулась ужом на кровати, резко села и скривилась. Ее лицо пылало ярким румянцем. На миг даже показалось — сестра трезвее любого аскета.
Я перехватила ее руку в последний момент, всего за несколько сантиметров от собственного лица. Машка тряслась в злобе, скалила зубы. Сладковато-приторный запах ликера, что бил в нос от ее близости, всколыхнул тошнотворную волну. Желудок взбунтовался. Я прикрыла свободной рукой нос и рот, чтобы переждать приступ. Ела часов восемь назад, в перерыве между факультативом и сдачей курсовой, но рисковать не стоило.
— Кто бы мог подумать, что моя младшая сестренка, — взвилась я, неотрывно глядя в обезобразившееся яростной гримасой лицо, — шлюха!
Я отшвырнула ее от себя настолько сильно, что даже удивилась. Машка кубарем скатилась с кровати. Заскулила. Размазала сопли вперемешку со слезами и на четвереньках отползла в туалет.
Когда дверь за ней захлопнулась, я все еще не могла перевести дыхание.
— Ну, ты это…
Я обернулась, мазнула рассеянным взглядом по встревоженной Ларке. Соседка растерянно почесывала
— Перестаралась ты, подруга, — сиплым от сна голосом выдавила она.
Дыхание, наконец, успокоилось, сердце перестало бить в барабаны на уровне висков. Только неприятное тоскливое чувство поселилось в солнечном сплетении.
— Правда?
— Ага, — кивнула соседка. — Ну, подумаешь, гуляет девка! Как будто ты такая не была!
— Я? Не была. — Уверенно откликнулась.
В коридоре послышался шорох, стук и мат. Видимо, не только Машка сегодня набралась. Им что там кто-то бесплатно наливает?
Ларка окинула меня подозрительным взглядом, скривилась и развела руками.
— Пропащая ты душа, Марта. В универе пропащая, в музеях загулящая и вообще скучная до зубовного скрежета — ни сплетен, ни развязного поведения. Если бы не жила с тобой в комнате уже четвертый год, да не видела своими глазами все концерты твоего хахаля, подумала бы — синий чулок. Мэри Поппинс — в молодости.
— Перестань, — отмахнулась я. — Я просто умею расставлять приоритеты.
— Ну да.
В туалете зашумела вода. Ларка недобро сверкнула глазами.
— Хочешь давиться своей высокоморальностью? — понизила голос она. — Пожалуйста. Только на сестре опыты не ставь. Нормальная девка она у тебя.
Я упрямо поджала губы. В чем-то Ларка все же была права, но мне ужасно не хотелось этого признавать. Маша менялась. И совершенно не в ту сторону, какую мне хотелось.
— Да я не удивлюсь, если ее уже половина общаги кулинарного перетрахала! — взорвалась я и смущенно прикрыла рот, когда Ларка громко шикнула.
Соседка легко выпорхнула из-под тяжелого одеяла, прошлепала босыми ногами и ухватила меня за локоть.
— Марта, — зашептала она прямо в ухо. — Не забывай, что в общаге слишком тонкие стены, а девка не страдает глухотой, хоть и пьяна в зюзю.
Я сглотнула. Тяжелым взглядом обвела поцарапанную коричневую дверь в ванную. Она была плотно закрыта изнутри.
— Маша!
Руки тряслись, я сбивала костяшки пальцев о деревянную поверхность немой двери.
— Машка, открой сейчас же!
Ларка громко пыхтела сзади, черные пряди ее волос нависали и щекотали кожу моей шеи.
— Маша, если ты немедленно не откроешь — я выломаю дверь! — пискнула я.
— Скорее дверь сломает тебя, чем ты ее, Мэри Поппинс — два вершка от горшка, — хмыкнула соседка и расхохоталась.
— Замолчи!
Шум воды, доносившейся из ванной, внушал мне болезненный ужас. Перед глазами мелькали картины — одна страшнее другой.
Я отступила на четыре шага, примерилась и кинулась на дверь, краем глаза заметив вытянувшуюся Ларкину физиономию. В плече что-то щелкнуло и пронзило тело острой болью. Дверь даже не дрогнула. Зато я, кажется, и, правда, что-то сломала.