Жаждущий крови
Шрифт:
— К нему приходил кто-нибудь?
— Нет.
— Звонки, незнакомые голоса в телефонной трубке?
— Ему звонили каждый день.
— Ты знала многих, кто просил его к телефону?
— Нет.
— Он никогда не упоминал при тебе фамилии Квинтон?
Вероника покачала головой, не сводя взгляда с моего лица.
— Ты не замечала в Джерле скрытого волнения или повышенного возбуждения перед самой его смертью? — спросил я.
Она несколько мгновений помолчала и задумчиво произнесла:
— Да, заметила. Помню, я решила тогда, что у мальчика очередной период дурного настроения. Но почему… почему ты спрашиваешь?
— Пока я еще не уверен.
В голосе Вероники зазвучал страх.
— Эд, что ты стараешься выяснить?
— Имеют ли действия Расса Лепперта еще какие-либо причины, кроме мании убийства.
Она подняла руки и вцепилась в мои запястья.
— Ты ударил меня сильно и точно, Эд, а сейчас добиваешь. Теперь самым честным будет ввести меня в курс дела.
— Хорошо, — согласился я. — У меня есть подозрения, что некоторые торговцы грязным товаром делают в Тампе хорошие деньги. Думаю, Джерл сунул в это дело руку и выдернул обратно отнюдь не с обожженным пальцем.
— Но он всегда имел достаточно денег… Зачем ему…
— Некоторым людям всех денег в мире мало, Вероника. В торговле разной грязью есть риск, а это как раз то, чему радовался и чего жаждал мозг парня.
Женщина освободилась из моих объятий, словно лунатик, медленно, подошла к высокому окну и остановилась там, вглядываясь в темноту улицы. Ее тело казалось съежившимся под мягким халатом. Она была очень хорошо воспитана и умела скрывать свои переживания. У меня возникло желание хоть немного успокоить Веронику, но трудный участок пути через страдания иногда лучше и легче на длинной дороге жизни, поэтому я не стал подходить к ней. Молчание воцарилось в комнате, пока женщина стояла возле окна, борясь со своими чувствами.
— Две смерти… убийства… Джерла и Ины, — произнесла она наконец, произошли по одной причине?
— Слишком много вокруг связей, так что трудно заставить меня проглотить версию случайных совпадений, — сказал я.
— А Лепперт — подставка, орудие?
— Нечто в этом роде.
— Человек, стоящий за Леппертом, — твоя главная цель?
— Моя главная цель — убрать преследующего меня придурка.
Вероника задумалась.
— Ты стал опасен для этого человека, Эд.
— И неудивительно.
— Но одновременно возрастает опасность для тебя.
— Стараюсь не думать о таких вещах.
Вероника повернула ко мне лицо. На щеках виднелись две тонкие влажные дорожки, в глазах стояли слезы:
— Если ты уедешь, Эд, Лепперт не найдет тебя.
— Возможно, но может случиться, что он не позволит мне исчезнуть и бросится в погоню.
— Полиция со временем обезвредит его.
— Вероятно.
— Ты понимаешь, к чему я клоню?
— Полагаю.
— Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда, и сделаю все ради твоей безопасности.
Она не смогла выразить словами свою мысль до конца, но я понял ее. Если я покину Тампу, то не в одиночестве. Скрытый смысл последней фразы женщины достиг моего сознания, как теплое, полуосознанное желание, зарождающаяся надежда, словно волнующее воспоминание, похороненное в прошлом, где жизнь была безоблачной, а мир молодым.
Вероника почувствовала происходящую во мне борьбу и вызванный ее словами небольшой душевный дискомфорт, а когда все это кончилось, она сразу догадалась о результате. Женщина стояла передо мной одинокая
— Прости, Эд.
— За что? За то, что дуть женщины не всегда совпадает с путем мужчины? За то, что я считаю побег бесполезным?
— Ты прав, конечно, — сказала она мягким тоном. — Здесь твоя работа, твои дела, смысл твоей жизни. Только я… — Вероника оглядела комнату, будто хотела отыскать среди окружающих предметов что-то необходимое. — Кажется, я зашла в тупик за последние два дня, Эд. Раньше был Джерл, а теперь я одна. Жизнь утекает между пальцев, становится бессмысленной, и я не знаю, что делать дальше.
Глядя на нее, я подумал: «Преступление Лепперта, оставшийся за ним долг наполняют смыслом каждый день. Пустышка, какой был Джерл, являлась единственной целью, ради которой жила эта одинокая женщина, одновременно крестом и причиной его возложения на ее хрупкую Спину».
Я прикоснулся к лицу Вероники, наклонился, поцеловал в губы, а спустя несколько секунд увидел, как что-то темное соскользнуло с ее плеч.
Глава 11
Кругом тупики.
Единственными, кто проявил интерес к делу Лепперта, были газеты. Маньяк сделал себе прекрасную рекламу в прессе — человек, который убил девушку и дважды пытался пристукнуть местного частного детектива. Корреспондент «Джорнэл» представил свою колонку в виде спортивного репортажа и размышлял, у кого сейчас преимущество, детально отмечая соотношения наших с убийцей роста, веса и ширины плеч. Он предсказывал мою победу, если я соглашусь выйти на третий раунд. Мне пришло в голову, что подобная подача информации не совсем корректна, однако я не позволил себе раздражаться из-за таких пустяков. Ребята должны продавать свою писанину, к тому же парень из «Джорнэл» был на моей стороне.
В середине дня я вышел из управления полиции. Люди Стива Иви заполняли какие-то бланки, морщили лбы, литрами поглощали соки. С непредсказуемым больным воображением Лепперт оставался неуловимым.
Все, кто в Тампе хоть когда-нибудь приторговывал порнографией, с сиренево-бледными лицами притаились, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Даже Квинтон с улыбкой на толстом лице и привычным безразличием в глазах немедленно явился в управление после вызова Иви.
В одном из ресторанчиков Ибор-сити я пообедал цыпленком с рисом, залил пищу пинтой ледяного пива и воспользовался местным телефоном, набрав номер на Кэй-стрит. После дюжины гудков трубку пришлось повесить. По крайней мере, мой расчет оказался правильным. Делани уже ушел из дома, вероятно, чтобы позавтракать и подготовиться к очередному вечернему выступлению протеста против движения битников перед пожилыми почитателями его старомодной, целомудренной музыки. Автомобиль понес меня по узким, раскаленным улицам. Кэй-стрит находилась на окраине Ибор-сити и представляла собой наиболее просторную часть района с разбросанными тут и там подстриженными газончиками. Вдоль домов неспешно двигались торговцы, в распахнутых дверях лавок виднелись скучающие продавцы, возвращались с работы усталые банковские служащие, две домохозяйки торопливо шли по тротуару с большими сумками. Возле автостоянки три темнокожих парня в лоснящихся брюках из грубой материи глазели на большую, покрашенную частично в желтый, частично в черный цвет машину с мощными крыльями и длинной антенной.