Жечь мосты и грабить корованы

Михнегер Егор

— Ой, Дима! — воскликнула мама, увидев нас в дверях. — Мы тебя разбудили! — Как будто не для этого они посылали меня вниз. — Ты уж нас извини. Да вот тетя Вика у нас разболелась. Голова у нее что-то... А вы сахар, кстати, принесли? При мигрени очень хорошо помогает свежезаваренный горячий чай с сахаром. — Тут мама заметила в руках у Димки бутылку шампанского. — А это еще зачем? — удивилась она.

Она вопросительно посмотрела на Димку, потом на меня.

Я пожала плечами.

— А мне про сахар ничего не говорили, —

быстро ответил Димка, — сейчас принесу, — и в мгновение ока он улизнул из каюты.

«А, стыдно стало, — со злорадством подумала я. — То-то. А то, видите ли, шампанское притащил. Бабник какой! Мало нам было головной боли от отца с его похождениями, так теперь у нас в семье еще один Казанова объявился. Воспитали, можно сказать, в своем коллективе. Ну погоди ж ты у меня!»

Я мысленно прикидывала, каким бы образом проучить Димку за его сегодняшнюю выходку. Но ничего стоящего на ум пока не приходило.

Димки не было довольно долго. За это время можно было не только три раза сбегать в его каюту, но даже причалить к берегу и сходить за сахаром в какой-нибудь сельский продмаг. Сколько ж можно его ждать?

Наконец он соизволил явиться, но вместо того, чтобы войти в каюту и отдать ожидаемый сахар, он, наоборот, позвал на выход отца.

— Дядя Кеша, — сказал он, — на минутку. — И, махнув рукой, тут же исчез в коридоре.

Мы удивленно переглянулись.

— Что такое? — не понял отец. — Случилось что-нибудь?

Он посмотрел на маму, но та, приложив палец к губам, указала глазами на тетю Вику. Лекарство подействовало, и тетушка, кажется, уснула. Не нужно было ее будить.

Отец понимающе кивнул и быстрым шагом вышел в коридор. Я, естественно, последовала за ним.

— Что случилось? — спросили мы в один голос.

Димка смотрел на нас напряженно и одновременно растерянно. Потом положил руку мне на плечо и тихо произнес:

— Соблюдайте, пожалуйста, спокойствие, но у нас... большие неприятности.

— Что такое?! — одновременно выдохнули мы.

— Вероника убита.

— Что?!!

— Тс-с, люди спят.

Димка приложил палец к губам и кивком головы указал на целый коридор кают.

— Для них плохие новости могут подождать и до утра. А вот Бориса надо разбудить немедленно и телохранителя его тоже. Как там бишь его... Климов, кажется?

— Ага, Климов, — поддакнула я. — Он внизу живет, рядом со мной. А кто ее убил?

— Кто убил, пока неизвестно — ответил Димка. — Кондраков рвет на себе волосы, но ничего вразумительного сказать не может. Я нашел его в коридоре совершенно невменяемым. Глаза безумные, мычит и тычет пальцем в дверь каюты. Я в каюту зашел, а там... — Димка запнулся и замолчал. — ...у нее вся голова в крови...

— О господи, — ахнул отец, — какой ужас!

Он схватился за голову и нервно забегал по коридору.

— Что же делать? Что же делать? Что же теперь будет?

Никогда прежде

мне не приходилось видеть отца таким растерянным. Обычно в любых ситуациях он всегда сохранял ясность мысли и твердость духа. И все мы, как правило, искали поддержки у него. Сейчас же он совершенно потерялся и сам нуждался в помощи.

— Что делать-то, Дима? — отец подбежал к Димке и с надеждой уставился на него. — Господи, я просто ума не приложу...

Димка понял, что отец пребывает в шоке, и ему нужно дать время для того, чтобы он смог прийти в себя. А пока брать ситуацию под контроль нужно ему — Димке.

— Значит, так, — сказал он. — Ты, Марьяша, иди буди охрану, в смысле телохранителя этого, вы, дядя Кеша, — Бориса. А я пойду к капитану. Думаю, что капитан в первую очередь должен знать о том, что произошло у него на корабле.

«Это уж точно, — язвительно подумала я. — Тем более, что его-то как раз это больше других касается. Ведь это к нему Кондраков приревновал Веронику».

А вслух я сказала:

— Я охрану будить не пойду, пусть ее лучше папа разбудит. А то одного я уже сегодня разбудила... — Я выразительно поглядела на Димку. — Уж лучше я к Ляльке схожу.

Мы быстро разошлись в разные стороны: Димка — к капитану, отец — будить Климова, а я постучалась в дверь Лялькиной каюты. Постучалась я вежливо, негромко, всего три раза и стала ждать, когда же мне откроют.

Однако никто мне не открывал и более того, открывать, кажется, не собирался.

«Крепко спят», — догадалась я и постучала сильнее.

Но и на этот раз результат оказался прежним — дверь мне так и не открыли.

— Нет, ну нельзя же так... — Я стала бесцеремонно дергать за дверную ручку. — В конце концов у нас тут труп, а они...

Мои дерганья возымели действие, и уже через минуту я услышала за дверью тяжелые шаги и злобный Борькин рык:

— Ну кто там, черт возьми? Читать, что ли, не умеете?

«Читать? — удивилась я. — В каком это смысле?»

Но додумать мысль до конца я не успела, поскольку дверь резко распахнулась, и моим очам предстал сколь разъяренный, столь и живописный Лялькин бойфренд Борис.

— Ох, ты! — не сдержала я восхищенного возгласа, увидев ярко зеленых драконов, кровожадно извивающихся на Борькином шелковом халате. — Впечатляет. Войти-то можно?

— Это зачем еще? — Борис не только не посторонился, чтоб дать мне пройти, а наоборот, стал теснить меня к выходу. — Ночь, между прочим, и на двери табличка висит. Не видела, что ли? — Борька злобно ткнул пальцем в кусочек картона, висящий на дверной ручке. Я посмотрела туда же.

Действительно, к дверной ручке была прикреплена табличка, на которой золотыми буквами было написано «Не беспокоить». Правда, написано это было почему-то по-английски, а не по-русски. Будто бы «Пирамида» была трансатлантическим лайнером, а сам Борька англичанином.