Жечь мосты и грабить корованы
Шрифт:
— А когда к вам полетел вертолет, — продолжал Поль, — я полетел вместе с ним.
— Вместе с вертолетом? — уточнила я.
— Да-да, вместе с вертолетом. — Поль не понял моей иронии и радостно закивал головой.
— Из Москвы? — снова уточнила я. — А как же ты в ней оказался? Ты же ведь, кажется, был в Париже.
Тут Поль по-настоящему смутился и начал мямлить что-то про какие-то переговоры, на которые его якобы срочно вызвали из Парижа и, дескать, только поэтому он и оказался в Москве и так далее и тому подобное... Короче, врал, как сивый мерин, и при этом
Мы с Димкой с пониманием переглянулись. Все понятно. Ревнует Поль мамочку к бывшему мужу, забеспокоился, как бы чего не вышло. Ох, любовь, любовь.
Я с умилением взирала на Поля и мамочку, которые, держась за руки, смотрели друг другу в глаза, и прозевала момент, когда на горизонте появился отец.
Он был еще не в курсе дела, что на «Пирамиде» появился его злейший враг, то есть «человек, укравший у него жену». Это отец так называл Поля. По его словам выходило, что будто бы это Поль во всем виноват. Что это, дескать, он разрушил их с мамочкой семейное счастье и украл у него жену. А то, что папашка на протяжении долгих лет жизни постоянно изменял своей любимой жене и заводил бесконечные романы и романчики со всякими разными аспирантками и ассистентками, слава богу, хоть не со студентками (кодекс чести отец чтил свято, со студентками — ни-ни!), так вот про это он как-то забывал.
Однако надо было что-то срочно предпринимать. Нельзя было допускать, чтобы эти двое встретились без подготовки на глазах у изумленной публики. Мало ли что сгоряча может выкинуть отец — сплетен потом в университете не оберешься.
И я ринулась ему наперерез.
— Папа, -— я схватила отца за руку и, развернув на сто восемьдесят градусов, потащила назад подальше от Поля, — ты знаешь, что вертолет прилетел?
Отец хотел было от меня вырваться, но, услышав про вертолет, тут же остановился.
— Это который за трупами, что ли? — тихо спросил он и с опаской оглянулся по сторонам — как бы его никто не услышал. — Уже прилетел? Быстро. А как же мы... ну это... как же мы будем... это делать? Ну ты понимаешь... Люди же кругом.
Отец интересовался, как же мы будем перегружать трупы с яхты на вертолет на глазах у всего честного народа. Мы же договорились сохранять конспирацию, чтобы гости, не дай бог, ни о чем не догадались и ничего не узнали и чтобы эта речная прогулка не была омрачена для них никакими убийствами. Меня этот вопрос, честно говоря, тоже интересовал. Действительно, как же мы будем перегружать трупы, когда почти что все гости находятся сейчас на палубе, и мимо них так просто с трупом наперевес не прошмыгнешь.
— А давай пойдем у Бориса спросим, — предложила я. — Может, он знает?
Я по-прежнему старалась отвлечь внимание отца от Поля и мамочки, которые до сих пор, как назло, все еще торчали на верхней палубе, а Димка, олух царя небесного, не удосужился увести их куда-нибудь подальше с отцовых глаз, как будто бы не понимал, что, чем позже Поль попадется отцу на глаза, тем меньше у нас будет неприятностей. Ну просто зла на него не хватало! Наконец он сообразил-таки, что с палубы нужно уходить, и вся троица, к моему большому облегчению,
— Ну слава богу! — выдохнула я, проводив глазами спину Поля. Хоть на какое-то время встреча двух соперников откладывалась.
Но рано я успокоилась. Не успели еще в дверях исчезнуть Поль и мама, как на палубе появилась «по-утреннему» расфуфыренная Лялька. Судя по сменившемуся прикиду, она уже успела заскочить в свою каюту и переодеться. Теперь на ней красовался бледно-зелененький льняной костюмчик то ли от Лагерфельда, то ли от Юдашкина. Впрочем, конечно же, не от Юдашкина. Лялька в одежде страшный сноб, и в этом вопросе пророков в своем отечестве для нее не существует. Но суть не в этом. А в том, что завидев нас, Лялька не спеша приблизилась и, несмотря на то, что никто ее за язык не тянул, взяла да и брякнула:
— Да, Викентий Павлович, — противно растягивая слова, сказала она, — уж если что с самого начала не заладится, то и дальше ничего хорошего не жди.
Она скользнула по мне взглядом и, никак не отреагировав на мои телепатические посылы, ничего пока отцу не говорить, как ни в чем не бывало продолжила:
— Вы уже, наверно видели Поля Ардана? Неплохо, кстати, выглядит и. загорел так...
Отец не понял, о чем это Лялька говорит, и уставился на нее с недоумением.
— О чем ты, Лерочка? — спросил он. — При чем здесь этот французишка?
Я в последний раз сделала Ляльке страшные глаза и дернула ее сзади за лагерфельдовский жакетик.
— Молчи, несчастная, — шепнула я ей на ухо.
Однако и это не возымело действия. Более того, высоко задрав свои выщипанные брови, Лялька удивленно молвила:
— Что-то я вас не понимаю. К чему эта позиция страуса? — Лялька вернула брови на место. — Уж если Поль оказался на «Пирамиде», то никуда от этого не денешься, и, как правду ни скрывай, она все равно наружу вылезет.
Отец во все глаза пялился на Ляльку и никак не мог понять, о чем это она толкует. При чем здесь Поль? Как он мог оказаться на яхте? И он потребовал у меня разъяснений.
— Марьяша, в чем дело? — В его голосе послышались нервные нотки. — Объясни мне, пожалуйста...
Я бросила на Ляльку злобный взгляд и, тяжело вздохнув, сообщила отцу про внезапный приезд, а точнее прилет, его заклятого врага Поля Ардана.
— Ума не приложу, зачем его сюда принесло, — ради солидарности добавила я. — И без него проблем хватает.
Последние слова я произнесла непроизвольно и тут же об этом пожалела. Услышав про проблемы, отец сразу же вскинулся и завелся с полуоборота.
— Что ты имеешь в виду? — резко спросил он. — То, что я не умею держать себя в руках? — Отец развернулся ко мне всем корпусом и упер, что называется, руки в боки.
Отвечать было бессмысленно. Когда дело касалось Поля Ардана, наш отец — рафинированный интеллигент и умница — мгновенно слетал с катушек и превращался в какого-то оголтелого скандалиста. Он язвил, грубил, делал в отношении Поля нехорошие намеки, хамил и сварился. В общем вел себя совершенно непотребным образом и разве что только не дрался. И на том спасибо.