Жечь мосты и грабить корованы
Шрифт:
Я зло посмотрела на Ляльку.
— Проболталась? Ну вот сама теперь и расхлебывай. А я лучше пойду узнаю насчет транспортировки трупов.
Я покинула отца и Ляльку и направилась в сторону капитанской рубки. Там на возвышении возле открытой двери стояли и разговаривали между собой Борька и капитан, а рядом топтались парни-спецназовцы из группы поддержки — ну те, которые прибыли на «Пирамиду» вместе с Полем Арданом. Вернее, Поль Ардан прибыл вместе с ними. О чем они говорили, слышно не было — говорили они тихо, вполголоса. Но судя по их озабоченным лицам и по тому, как растерянно они поглядывали по сторонам, было ясно, что говорили они о трупах и даже, скорее, не о самих трупах — что о них уже говорить? —
Я подошла к Борьке и тронула его за рукав.
— Прошу прощения, — сказала я, — а трупы мы сейчас будем перегружать или на следующей стоянке?
Парни из допохраны как-то странно на меня посмотрели. Наверно, я что-то не то сказала или неправильно сформулировала свой вопрос, то есть как-то цинично это у меня получилось, как будто бы грузить трупы для меня было самым обычным делом.
Я смутилась и покраснела, вернее, почувствовала, что начинаю краснеть — а я этого страшно не люблю, — и теперь могла уповать только на свою смуглую кожу. Все-таки у смуглянок румянец не такой заметный, как у белокожих.
— Я... в смысле... может, народ на экскурсию увести, — попыталась поправиться я, — ну чтобы не видели всего этого?..
Я уже и не рада была, что вообще подошла со своими вопросами, но Борька мое предложение одобрил.
— Правильно, Марьяша, — сказал он, — хорошая идея. Действительно надо бы куда-нибудь всех увести. Быстренько организуй какую-нибудь экскурсию, а мы здесь с ребятами за это время все уладим. Вот, кстати, познакомься, — Борька указал на парней, — Женя и Сеня — бравые парни. Рядом с ними можешь чувствовать себя в полной безопасности.
«Ага, — подумала я, — про Климова ты тоже самое говорил. Однако на деле все вышло совершенно иначе. На яхте уже два трупа, да и на меня, между прочим, тоже покушались».
Но ничего такого я вслух не сказала, а напротив улыбнулась парням и назвала свое имя.
— Марианна, — сказала я, — можно просто Марьяша.
Парни посмотрели на меня с удовольствием и тоже разулыбались.
— Семен, — представился один, который был повыше ростом и с карими, даже почти черными глазами. — А это Евгений, — он указал на голубоглазого блондина, — мой брат.
Двух более непохожих друг на друга мужчин трудно было себе представить. Семен был смуглым брюнетом с синими от пробивающейся щетины щеками. И если бы не цивильный прикид и не правильная русская речь, его вполне можно было бы принять за гостя с Кавказа. Он был похож одновременно на Гарри Каспарова и на Адриано Челентано (еще до того, как последний начал лысеть). А вот Евгений выглядел совершенно иначе. Русопятый парень с выгоревшими бровями и облупившимся от солнца носом, внешне он совершенно не походил на своего брата. Он и ростом был пониже, и в кости поуже, да и вообще был совершенно другим.
— Вы, вероятно, двоюродные братья? — предположила я.
Парни хохотнули.
— Родные, — ответил Семен. Видно, среди братьев он был старшим и все переговоры вел единолично.
Я только присвистнула. До чего же причудливы капризы матери-природы.
Женя с Сеней мне понравились. Может, действительно, с появлением этих парней на яхте мы сможем почувствовать себя несколько спокойнее? Хотя навряд ли. У нас ведь и раньше была охрана в лице господина Климова. Однако, что это нам дало? Да ничего. Сначала произошло одно убийство, потом — второе. А бог, между прочим, троицу любит...
Поэтому лично я уже до самой Москвы почувствовать себя в полной безопасности не смогу. Ну действительно, как можно предугадать, из-за какого угла выскочит этот оголтелый маньяк и столкнет тебя с лестницы или выбросит за борт? Как? Да
Я невольно оглянулась и посмотрела по сторонам. Кто же это может быть? Кто-нибудь из команды иди же один из гостей?
А гостей тем временем на палубе все прибавлялось. Ничего не подозревая о произошедшем на «Пирамиде» несчастье, они весело болтали, смеялись и дурачились. Им-то в их неведении было хорошо. Они отдыхали и радовались жизни. А я вот, полная нехороших подозрений, теперь уже по-другому присматривалась к каждому из них. Все они, конечно же, милые и хорошие, а некоторые даже очень симпатичные, как, например, Кутузов, но тем не менее кто-то же из них все-таки убийца. Знать бы только, кто.
На корме, возле перил, стояли Кутузов и Альбина.
Чуть поодаль в плетеных креслах сидели академик Прилугин со своей Еленой Ужасной и наш Фира. Они о чем-то беседовали и смотрели на пристань.
Борька с ребятами из охраны уже куда-то исчезли, и на их месте теперь стояла и смотрела вдаль жена профессора Соламатина. Глазами она устремилась далеко за горизонт, а ушами вся была здесь, на яхте. Она явно прислушивалась к разговору между Прилугиными и Фирой, вернее, к тому, что плел академику наш словоохотливый старик. И неужели ей это было интересно? Какую уж такую необыкновенную информацию она могла почерпнуть из Фириной болтовни? Тем более, что наш дед, как правило, либо что-то фантазировал для красоты рассказа, либо просто врал. Третьего не дано. Но Евгения Матвеевна тем не менее все-таки подслушивала.
И тут я подумала: а ведь эта дама просто кладезь информации. Постоянно за всеми подсматривая и подслушивая, она же всегда все видит, слышит и все подмечает. И вполне возможно, что она видела или слышала что-то такое, что могло бы пролить свет на все происходящее на «Пирамиде». Может, она даже убийцу видела. Надо будет аккуратненько обо всем ее порасспросить.
Я еще раз оглядела всех, находившихся в этот момент на палубе. Кто же из них? Обаяшка Кутузов? Престарелый академик Прилугин? Красавчик капитан? Один из матросов?
Нет, никто из них на убийцу как-то не тянул. Все были милые симпатичные люди. Такие не убивают.
Правда, капитан вызывал у меня некоторое недоверие, уж не знаю, почему. Несмотря на всю его импозантность и хорошие манеры, было в нем что-то для меня неприятное, хотя и трудно объяснить, что. Но он был давним знакомым Бориса, а Борька вряд ли стал заводить дружбу с маньяком.
Короче, никаких свежих идей в мою голову не приходило, и мысли крутились по кругу.
А может быть, это все-таки Кондраков? Я вспомнила, как вчера ночью мокрый после неудачного утопления и маловменяемый Василий Иванович с отрешенным видом сидел на палубе и бубнил что-то себе под нос. Потом, правда, говорят, он вышел из ступора и даже разбуянился и начал кричать, что это он убил Веронику и именно из-за этого решил утопиться. Однако по его словам выходило, что он ударил жену по лицу и та упала на кровать. А от этого не умирают. Нет, можно, конечно, и от этого умереть, если, конечно же, неудачно упасть. Но у Вероники была разбита голова и по мнению доктора Никольского, уж точно не в результате падения. Рана была глубокая и рваная. При этом Климов нашел на полу возле кровати осколок от чего-то стеклянного, скорее всего от пепельницы, которой, кстати сказать, в каюте не оказалось. Выходит, что кто-то ударил Веронику пепельницей по голове, а потом выбросил ее, например, за борт. Конечно, это мог быть и Кондраков. Почему бы и нет? И вся его истерика с признанием могла быть только для отвода глаз. Дескать, если человек сам признается в убийстве, то скорее всего он ни в чем и не виноват. Но при чем здесь тогда Аллочка? Ее-то зачем убивать? Где логика? Ничего не понятно.