Желание сердца

Картленд Барбара

— Вряд ли мы купим билеты в столь поздний час, — ответил герцог.

— Я пошлю Вайолет узнать у портье, нельзя ли нам достать ложу, — сказала Корнелия, и Вайолет отправилась выполнять поручение, прежде чем герцог успел придумать приличную отговорку.

Ложа была предоставлена, и Корнелия вынудила своего мужа высидеть три часа «Кармен», а затем отвезти ее поужинать в один скучный респектабельный ресторан. Как только супруги покинули «Ритц», Вайолет заспешила с запиской к Рене.

Постараюсь задержать его подольше, —

писала Корнелия, — но если он все-таки появится, скажите ему, что Дезире уехала ужинать с другим, и вы понятия не имеете, где они могут быть.

На следующий вечер она приготовилась встретить герцога холодно, как женщина, которая считает, что ею пренебрегли. А днем прибыло несметное количество цветов и письмо, полное извинений и любви, от которого у Корнелии перехватило дыхание, когда она прочитала его и на секунду прижала к груди.

«Он любит меня, — сказала она себе, — но он как ребенок, которому всю жизнь потакали, избалован и бессердечен».

Корнелия тем не менее поцеловала записку и, хотя знала, что лучше уничтожить ее, не смогла сделать этого.

В тот вечер она надела новое платье из зеленого шифона, который подчеркнул цвет ее глаз. В нем она выглядела, словно водяная нимфа, дикая и прелестная, и в то же время утонченно прекрасная — только такая и могла покорить Париж. Рене одолжила ей ожерелье из изумрудов, в ушах ее тоже были изумруды и, чтобы подразнить герцога, она надела на третий палец левой руки огромный солитер. Он заметил его, как только она вошла в гостиную, где он ее ожидал.

— Почему вы носите это кольцо? — ревниво спросил он. — Кто вам его подарил?

— Вопросы, вечные вопросы, — ответила Корнелия. — Вы даже еще не поздоровались.

— Это его кольцо? — продолжал сурово допрашивать герцог.

— Чье? — парировала Корнелия.

— Вы прекрасно знаете, о ком я говорю, — грубо ответил он. — Как вы можете так играть со мной? Вы же знаете, я буквально с ума схожу от мысли, что другой имеет право дарить вам драгоценности, которые от меня вы не принимаете, имеет право любить вас. Иногда мне кажется, что я убью вас, чтобы вы никому не достались, кроме меня.

— И вы были бы тогда счастливы?

— А вы думаете, я счастлив, когда представляю вас в чужих объятиях? — гневно спросил герцог.

— Тогда зачем представлять это? — холодно спросила Корнелия.

— С кем вы вчера ужинали?

— Это мое дело. Я полагаю, вы понимаете, что отказываться в последнюю минуту от свидания невежливо. Когда из «Ритца» прибыла ваша записка, где говорилось, что вы не сможете приехать, у меня не было других планов на вечер.

— Я знаю, знаю, — простонал герцог, — но я ничего не мог поделать. Мне нужно было отправляться в оперу — клянусь вам, я не мог поступить иначе. Для меня было сущим адом сидеть там, сознавая, что мы могли бы быть вместе.

Корнелия пожала плечами, отлично скопировав хорошо известный жест Рене.

— Это не так уж важно, — сказала она, — мне неожиданно нанесли визит, и я провела очень приятный вечер.

В ее голосе послышались мягкие нотки, словно она вспоминала не только о развлечении, но и нечто большее. Затем она взглянула в лицо герцогу и поняла, что зашла слишком далеко. Он положил ей руки на плечи и рывком повернул к себе.

— Этот мужчина, кем бы он ни был, целовал вас? — спросил он. — Я убью вас, если это так.

Корнелия сжалась от прикосновения его рук. Их взгляды встретились, и она увидела в его глазах неприкрытое бешенство, которое тут же исчезло, когда он, подавив стон, обнял ее и поцеловал, сначала грубо, затем нежно и страстно. Их обоих опалило пламя, подчинив остальные чувства все возрастающей тяге друг к другу.

Яростная властность его поцелуя пробудила в Корнелии сильные эмоции, до сих пор ей неведомые, и она ощутила, что дрожит от восторга и волнения. Но когда комната закружилась вокруг нее, она сделала невероятное усилие, с легким криком сумела высвободиться и побежала к двери.

Оказавшись в спальне, Корнелия прижала руки к горящему лицу, пытаясь успокоить всколыхнувшиеся чувства и громко стучащее сердце. Она посмотрела на себя в зеркало. Полураскрытые губы, трепещущие ноздри, веки, томно опущенные на потемневшие от страсти глаза. Она закрыла лицо руками. Как долго она еще сможет сопротивляться герцогу?

Вскоре слуга Рене принес записку на серебряном подносе.

Ради Бога, простите меня, — прочитала она. — Я потерял голову, иначе никогда бы не нарушил обещание, данное самому себе, — не целовать вас, пока вы сами не позволите. Если я обидел и расстроил вас, то чрезвычайно сожалею. Пожалуйста, вернитесь и поедем ужинать. Если вы откажетесь выйти ко мне, я, наверное, сойду сума. Мы так давно не виделись с вами, что разлука для меня невыносима.

Корнелия дважды прочитала записку, затем с усилием, стараясь говорить спокойно, обратилась к слуге, который ждал:

— Скажите его светлости, что я выйду к нему через десять минут.

Она заставила себя просидеть за туалетным столиком, пока не прошли десять минут. За это время она попудрила лицо, добавила краски на губы и поправила украшения.

Затем она вернулась в гостиную, тихо ступив через порог. Герцог стоял у камина, положив одну руку на мраморную полку. Он не слышал, как она вошла, и выражение отчаяния на его лице заставило ее перепугаться.

Глава 12

— Ваша мать пишет, что все подготовлено к нашему возвращению в субботу, — сказала Корнелия, глядя на герцога, который распечатывал свою почту, доставленную из Англии незадолго до второго завтрака.

— Я тоже получил письмо от матери, — сказал он. — Она рассказывает, как они украшают подъездную аллею к Котильону — совершенно излишний жест.

— Похоже, они будут рады видеть нас, — заметила Корнелия довольным голосом.

Он отшвырнул письма в явном раздражении и прошелся по комнате.