Железная Маска и граф Сен-Жермен
Шрифт:
Приближался день объявления приговора. Накануне этого знаменательного дня д'Артаньян нашел Фуке сидящим у огня камина с Библией в руке:
— Вы меня удивляете, сударь. Я думал, что сейчас вы занимаетесь сочинением последнего слова.
— Зачем? — усмехнулся Фуке. — Мне скучно повторять, д'Артаньян, что все решено до начала процесса. Мне остается только радоваться, что комедия близится к концу, и я больше не буду обязан слушать обвинителя, который показывает завидное уменье правдиво говорить заведомую ложь… и видеть перед собою судей, этих мерзавцев с задумчивыми глазами, мучительно размышляющих, как сохранить, угодничая перед Властью, хотя бы остатки достоинства… Что же касается приговора, который
Д'Артаньян постарался не услышать слова про Его Величество.
«13 декабря в 3 часа утра в парижском небе появилась комета.
Сообщение о комете принесла графиня Л., постоянно волнующаяся за нашего друга… Она беседовала с духовником, и он сказал ей, что это доброе знамение. Но из моих гостей никто эту комету не видел, и все посмеялись ее рассказу. Однако вчера ночью комету увидели все. Весь Париж высыпал на улицу наблюдать горевшую в небе хвостатую гостью. И добрый маркиз Берсье, знаменитый астролог, согласился: «Это благоприятный знак судьбы накануне приговора нашему опальному другу! Может быть, еще не все потеряно…» — писала маркиза Севинье в очередном письме доброму месье Помпонну.
Д'Артаньян, как обычно бодрствовавший ночью, также увидел комету. Мушкетер разбудил заключенного. Оба стояли у зарешеченного окна. Посланница иных миров, ярко мерцая, таинственно освещала небо над Парижем.
И чудо свершилось! Произошло невероятное. Таинственная пришелица принесла Фуке невообразимую удачу!
Зал был переполнен… Как положено перед вынесением приговора, выступил докладчик на суде месье Ормессон… Он был человек старого закала. Когда-то отец короля попросил оказать ему услугу и помиловать одного негодяя. Он гордо ответил: «Суд, Ваше Величество, услуг не оказывает. Суд выносит приговор». Он никак не мог забыть все эти благоглупости прошлого времени про величие Суда и Закона. В отличие от людей молодых, сумевших быстро перестроиться, то есть научиться жить при сильной власти, Ормессон еще не усвоил того, что всегда знали в вашей стране: «Власть есть Суд и Закон». И Ормессон строгим голосом прочитал свое воистину сенсационное заключение. Главную ответственность за финансовые злоупотребления и исчезновение миллионов ливров из французской казны господин Ормессон возложил… на Мазарини! Он полностью снял обвинения с Фуке в хищении казенных денег и признал лишь наличие «крупных упущений в управлении финансами страны». Не нашел он также «никаких оснований для обвинения подсудимого в самом тяжком преступлении — в оскорблении Его Величества и заговоре».
Наступал венец процесса — судьи удалились для голосования. После подобного доклада у судей остался выбор. Им следовало продемонстрировать верность Королю или Закону.
Месье Ормессон не оставил им другого выхода.
…Судьи не выходили долго. Зал уже устал ждать, когда они появились объявить приговор. Результат потряс публику: только 9 голосов было подано за смертную казнь, 13 проголосовали за ссылку! Девять молодых, вновь назначенных, с готовностью выполнили задание Власти. Они поняли и приняли новое время. Но 13 старых судей вслед за Ормессоном оказались людьми весьма несовременными. После объявления приговора произошло самое опасное для Фуке: раздались бурные аплодисменты зала.
Король получил известие о приговоре и аплодисментах в приятном отдохновении в кровати мадемуазель де Лавальер. Людовик пришел в бешенство. Вместо того чтобы подчиниться силе Его Власти, его попросту щелкнули по носу. Повелитель выскочил из постели и голый бегал по комнате, сжав кулаки: «Жалкие судьи, крючкотворы в черном! Посмели не выполнить волю короля!»
Кольбер, ожидавший короля в приемной, был вызван прямо в покои фаворитки и предстал перед королем.
Людовик, стоя уже в ночной рубашке, орал на Кольбера:
— Вы просрали процесс! Я поручил вам… Я просил! Просил немного — приговорить к смерти вора и мерзавца! Что говорят ваши негодяи?
— Оправдываются, сир! Они уверяют, что не приговорили его к смерти исключительно потому, что знают милосердие Вашего Величества. Знают, что Вам, сир, непременно захотелось бы его помиловать. И потому они приговорили его к самому худшему — к изгнанию из нашей прекрасной страны.
— Ложь! Наглая демагогия! Они отлично знали: я охотно позволил бы негодяю умереть. Но они заставляют меня выполнять их работу! — Король задыхался от гнева. Хваленая выдержка ему изменила. Наконец он сумел взять себя в руки. Он посмотрел на Кольбера обычным спокойным ледяным взглядом:
— Идите, Кольбер, мне надо все обдумать.
Крошке Лавальер обдумывать было не надо! Она знала: ее повелитель не отпустит Фуке в изгнание. Об этом «под большим секретом» она поделилась с подругами — герцогиней Б-и и маркизой Л-з. Не забыв указать приятное место, где разразился королевский гнев.
Маркиза Л-з и герцогиня Б-и тотчас «под большим секретом» поделились известием об августейшем гневе с остальным двором.
После приговора
Друзья Фуке ликовали, в поместьях устраивались фейерверки. Маркиза де Севинье устроила факельное шествие. Фейерверки оказались столь красочными, что были отмечены случаи серьезных пожаров. Короче, от восторга едва не спалили Париж.
Сам Фуке не проявил никакой радости, выслушав решение судей. Он слишком хорошо понял своего короля, к сожалению, запоздало. Не обрадовался решению судей и д'Артаньян. Даже более того, он с ужасом выслушал это решение. Гасконец понимал, что, если король так панически боялся побега Фуке, вряд ли он отпустит его на свободу в изгнание. Д'Артаньян страшился, что король поручит ему «исправлять решение судей». Гасконец был воин и не хотел на старости лет становиться убийцей. Достаточно того, что его сделали тюремщиком. К тому же за эти годы он привязался к узнику. Однако вскоре д'Артаньян услышал явно запущенный слух о том, что суперинтендант знает главнейшие финансовые «секреты государства» и отпускать его с этими секретами ни в коем случае нельзя. Гасконец знал придворные нравы и понял: это была прелюдия!
Между тем, как положено, приговор суда был отправлен на утверждение короля. Друзья Фуке радостно ожидали дальнейших счастливых известий. Согласно тысячелетнему обычаю король Франции, обязанный быть милосердным, должен смягчить решение судей. Таким и только таким должно быть королевское вмешательство в решение суда.
Но невозможное свершилось. Король не только не смягчил приговор. Людовик заменил изгнание… пожизненным заключением!
По повелению короля Фуке должен был провести остаток своих дней в тюрьме Пиньероль, расположенной в маленьком французском городке на склонах Альп, рядом с итальянской границей. Его жена Мария-Мадлена де Кастий и их дети навсегда высылались из Парижа. Судья Ормессон лишился звания государственного советника и был тотчас отправлен в отставку; 13 судей, голосовавших за изгнание, поехали в ссылку! Чтобы ни у кого не оставалось сомнений: отныне есть и будет только один закон — воля короля.
Закон и монарх теперь неразделимы.
Загадка королевского решения
Итак, традиция милосердия была нарушена. Король своей властью ужесточил наказание, сделал его беспощадным. Двор понимал, что «финансовые секреты, известные Фуке» — слишком мало для решения, грубо поправшего Великую Традицию Милосердия королей. Именно тогда при дворе поползли слухи о том, что Фуке знает некую тайну, опаснейшую для короля. И потому король не смог его оставить на свободе.