Железные паруса
Шрифт:
– Это мой промах, государь, – сказал Интагар, превратив бульдожью физиономию в маску почтительности и непритворной скорби. – Любые оправдания тут бесполезны.
Я всего лишь хочу смиренно уточнить, что от инцидентов, подобных сегодняшнему, уберечься невозможно. Простите, но именно так и обстоит. Когда во дворце постоянно обитают несколько сот человек, рано или поздно кто-то проскочитмеж расставленных сетей… Ученые математики для этого даже изобрели какой-то специальный термин…
– Другими словами, математиков вместо вас и следует
– Я не это имел в виду…
– Ладно, – сказал Сварог. – Все хорошо, что хорошо кончается. Вот за что я вас все-таки ценю, дружище Интагар, так это за то, что вы не подонок. Пробы на вас ставить негде, но вы не подонок. Не стали вину перекладывать на начальника дворцовой стражи, хотя он, если разобраться беспристрастно, виновен не менее вас, он ведь, как и вы, обязан проверять благонадежность дворцовых дармоедов…
– Я не раз говорил, что вам следует усилить охрану…
– Чтобы пара-другая придурков за мной топала по пятам?
– Хотя бы.
– Я тоже краем уха слышал о математических забавах, – сказал Сварог. – По-моему, согласно той же самой математической теории с тем же успехом один из телохранителей может мне однажды вогнать нож в спину… Есть такая вероятность?
– Увы…
– Ладно, – повторил Сварог. – Некогда мне устраивать вам выволочку. Когда-нибудь, когда проштрафитесь всерьез, я вам припомню и старое, и новое, как это у королей водится… Займемся делом. Вы не забыли, что должны были представить мне сводку о любых упоминаниях о крохотульках?
– Прекрасно помню, ваше величество. Но вы же сами говорили, что на первом месте у нас – Горрот…
– Обстоятельства изменились, – сказал Сварог. – Детали вам неинтересны, это совершенно наше дело, уж не взыщите. Но одно вы запомните накрепко: все уходит на второе место. Абсолютно все, ясно вам? На первом месте у нас отныне будут крохотульки, это не моя прихоть, не королевская блажь, а самая опасная для меня на данный момент угроза. Вбейте себе в голову, что все так и обстоит… Сроку вам – до вечера, хоть из кожи вон вывернитесь!
Глава четвертая
Случайные ужасы и нечаянные радости
В одном из своих малых кабинетов – коих насчитывалось с полдюжины – Сварог отпер затейливым ключом высоченный гардероб и достал светло-зеленый с серебром мундир капитана дворцовой стражи, в который тут же и облачился. Встал перед зеркалом, поправил пояс с мечом, золоченые аксельбанты и прочие висюльки. Произнес нужные слова и, скрупулезности ради проведя рукой по лицу, убедился, что заклинание и на сей раз исправно работало: пальцы ощутили совершенно чужую физиономию.
Вышел в коридор и неторопливо направился к парадному входу. Он еще три недели назад придумал этот фокус, позволявший расхаживать по дворцу, не привлекая лишнего внимания. Все, кому это надлежало, прекрасно знали, что этот капитан облечен особым доверием короля, пребывает в фаворе, выполняя деликатные поручения, а потому имеет доступ куда только можно и пользуется особыми привилегиями. Кое-кто наверняка догадывался, как обстоит на самом деле, но болтать языком не решался… Интагар
Одним из немногих, заранее посвященных Сварогом в тайну, был глэв Калеб, пожилой, с проседью, на первый взгляд, – вылитый старослужащий капрал, не блещущий особенным умом и сообразительностью. На деле же он давным-давно работал в тайной службе Баглю, куда не принимали ни дураков, ни тугодумов. При Свароге он на всякий случай контролировал Интагаровы дела, насколько это было возможно – таковы уж неписаные правила толкового короля, не может быть у него одной-единственной тайной полиции, во всех отношениях предпочтительнее, когда их с полдюжины. Бюрократических проволочек и нестыковок, конечно, прибавляется, зато присмотр надежнее…
Вот ему-то Сварог сообщил, куда направляется. И знакомыми коридорами вышел на галерею, опоясывавшую на приличной высоте огромный светлый зал Королевской приемной, где, как обычно, яблоку негде было упасть. Чинные разговоры вполголоса сливались в неумолчный гул, напоминавший рокот вхолостую работавших мельничных жерновов; благородные дворяне обоего пола, титулованные и простые, прохаживались группами, парами и поодиночке, теснились вокруг записных остроумцев и игорных столов, вышколенные лакеи с невероятной ловкостью пробирались меж раззолоченных сливок общества, балансируя огромными подносами с мороженым и прохладительными напитками (спиртного тут не полагалось исстари, поскольку считалось, что Королевская приемная – это вам не таверна).
Какое-то время Сварог добросовестно пытался определить невооруженным глазом Интагаровых шпиков, которых здесь имелось немало, но, как и следовало ожидать, окончилась эта затея ничем. Поди угадай, кого из обладателей золотых поясов и золотых ожерелий бульдог завлек в свои сети, играя на слабостях человеческих, компромате и тщеславии людском…
Королевская приемная была одной из тех стариннейших и в общем безвредных традиций, на которые у Сварога не хватило духу посягать. Прежде всего оттого, что это скопище бездельников никому не мешало, а вот информацию иногда шпики выуживали небесполезную…
«Приемной» этот зал именовался не вполне правильно. Никого отсюда никогда не приглашали к королю. Для тех, кто являлся во дворец по королевскому вызову или будучи приглашенным на церемониальное мероприятие, существовали другие входы и другой порядок. Просто так уж повелось с незапамятных времен, поскольку теоретически считается, что любой дворянин может быть в любой миг призван пред королевские очи, следует содержать специальное помещение, где дворяне таковые с максимальным комфортом смогли бы дожидаться случая. Иные толкались тут лет тридцать кряду, так и не удостоившись за это время аудиенции. Что, заметим в скобках, никого особенно не печалило – просто-напросто допуск сюда сам по себе считался одной из исконных привилегий, чуть ли не знаком отличия. Хорошим тоном считалось небрежно обронить: «Ну да, разумеется, я поутру езжу в Королевскую приемную…» Соответственно, отлучение от сего зала считалось крупной немилостью и непременно оформлялось соответствующим указом самодержца.