Железный Кулак. Сага великих битв
Шрифт:
Увидев меня, толпа заревела, а Слим закричал:
— Ну, горняцкое отродье, вот и он! Подумать страшно, что он сотворит с вашим любимцем!
Ковбои радостно завопили, а горняки только захохотали. К нам подошел управляющий рудником, человек, в руках которого была сосредоточена вся здешняя власть,— некий малый по имени Менли.
— Наш боксер одевается в палатке,— объявил он Слиму.— Подготовьте вашего человека и начнем!
Мне сказали, что где-то неподалеку шатается Лопес. Рудник сейчас не охраняется, все собрались здесь. Ему нечего
— Мы будем настороже, обещаю,— заверил Слим и повел меня в палатку возле ринга, служившую раздевалкой. В Тампико Слим купил пару боксерских перчаток. Он сказал, что ковбои хотят, чтобы я был снаряжен по всей форме!
На ринг я вышел первым. Поднялся шум. При виде моей мужественной фигуры многие ковбои стали снимать часы и вытягивать пистолеты, чтобы сделать ставки. Горняки последовали их примеру, и по скорости, с которой они расставались со своими ценностями, я понял, что они верят в своего бойца, как в самих себя.
Минуту спустя их боец появился на ринге, и воздух содрогнулся от приветственного воя. Я взглянул на него и открыл рот от удивления.
— Гримасник Лири, провалиться мне на этом месте! — воскликнул я.
— Это мы его так называем,— заметил Спим.— Ты его знаешь?
— Знаю ли я его? Да я, можно сказать, первые четырнадцать лет только и делал, что с ним махался! В Галвестоне нет ни одной улицы, не обагренной нашей кровью! Я с детства его не видел, потому что стал моряком, а он пошел по другой стезе. Слышал только, что он имеет отношение к боксу. Ей богу, если бы я знал, что это он, вам бы не пришлось меня опаивать!
Нас вызвали на середину ринга, чтобы дать последние указания, и тут Лири, узнав меня, рявкнул:
— Будь я неладен! Зачем тебе драться для ковбоев? Ты же моряк!
— Точно! — отвечал я.— Чертовски рад видеть тебя здесь! Мы ведь так и не выяснили, кто из нас лучше! Если помнишь, во всех стычках никто из нас не смог одержать настоящей победы. Мы дрались до тех пор, пока не могли даже поднять перчатку или когда кто-нибудь не приводил копов! Теперь выясним раз и навсегда наши отношения!
— Ладно,—– сказал он, оскалившись, словно троглодит.— Ты, Стив, классный парень, но, думаю, боксер я лучший! У меня крепкие свинги! Да и прозвище Драчун кое-что значит!
— Всегда ты был хвастунишкой. Драчун! Болтаешь, в отличие от меня! Разве я стану всем и каждому бахвалиться, какой я классный боксер? Мне это не нужно! И так все видят, что я чуть ли не самый лучший из всех ходивших по палубе! Давай, отряхнись, и начнем!
Рефери пытался дать нам какие-то указания, но мы обращали на него столь мало внимания, что, пробормотав под нос что-то невнятное, он велел нам приготовиться к рауту.
Толпа бушевала, требуя начала зрелища. Для мисс Джоан поставили легкий складной стул, а все мужчины встали как можно ближе к рингу — их носы почти высовывались из-под канатов!
— Ради
Должен признаться, Драчун — крепкий орешек. Ростом всего пять футов против моих шести, а весит на пять фунтов больше. У него широкая, словно дверь, грудь, огромные кулаки и руки, как у гориллы. Он весь зарос волосами, под которыми, словно стальные бугры, перекатываются мускулы. Лицо его не отличается красотой из-за сломанного носа и уха, похожего на кочан цветной капусты. И все же выглядит он выносливым, классным боксером.
Ударил гонг, и он, как тайфун, вылетел из своего угла. Мы встретились в центре ринга. По чистой случайности он первым нанес мне сокрушительный левый хук по голове и чуть не свернул мне шею. Зрители завопили, как сумасшедшие, но я ответил хуком в его похожее на цветную капусту ухо — словно пистолетным выстрелом. Мы начали энергично мутузить друг друга, как в детстве, не желая отступать.
Он исхитрился нанести мне левый апперкот в согнутую руку, отразив мой правый хук. Этот трюк он проделывал еще на галвестонских улицах и хорошо его помнил. Прежде я никогда не успевал увернуться от этого хитрого и сильного удара.
Мы дрались, и он снова и снова запрокидывал назад мою голову. Но шея у меня как сталь, и не каждому дано оттянуть ее назад.
Он не забывал и о своей правой. Любил бить мне по уху именно с правой. Я же тем временем молотил его в печень, в живот и в диафрагму, время от времени поддавая ему по голове то правой, то левой. Первый раунд прошел без преимущества сторон, но перед ударом гонга он левым апперкотом разбил мне губу, из которой ручьем полилась кровь.
— Первая кровь,— ухмыльнулся Драчун и вернулся в свой угол.
Обеспокоенный Слим вытирал мне кровь.
— Хорошо он тебя отделал, Стив,— ворчал он.
Я кивнул.
— А ты думаешь, я только его похлопываю? Через раунд-другой он почувствует силу моих ударов! Не волнуйся: я годами ждал этого часа!
Когда удар гонга возвестил о начале второго раунда, мы начали все сначала. Драчун подлетел ко мне так, словно собирался разорвать меня на части, но я встретил его левым хуком в подбородок. Глаза у него закатились, но он, скрежеща зубами, начал загонять меня в угол, да так рьяно, что, несмотря на все мое сопротивление, ему удалось отбросить меня назад.
Опустив голову, он орудовал обеими руками с молниеносной быстротой, носясь по рингу, словно разъяренный бык. От его правого хука в живот я пошатнулся, но устоял и тут же остановил его атаку правым апперкотом в голову. Драчун заворчал и со своего положения заехал мне правым свингом. Я не успел увернуться. Удар был мощным — меня отбросило назад.
Горняки восторженно заревели, ковбои вопили от досады, но я был в полном порядке. Презрительно фыркнув, я встретил рванувшегося ко мне Лири прямой левой. Его голова дернулась и тут же я нанес правый апперкот.