Железом и кровью
Шрифт:
— Уж как ты меня удивляешь, — отмахнулся эльф.
В это время в себя пришёл парень. Он с трудом поднял голову, тихо постанывая от боли.
— Спрашивай, — сказал Бернар.
— Как тебя зовут? — склонился я над пленным.
— Прозор по прозвищу Вечер, — как-то вяло ответил парень.
Я глянул на эльфа.
— Он сейчас в безвольном состоянии. Как бы полуспит, — пояснил тот.
— Кто ты? — я снова вернулся к парню.
Последовал какой-то невразумительный ответ. Я повторил вопрос. Ответил Прозор
— Он сказал, — «перевёл» Первосвет, — что из банды Дедяты Гнильского. Он просто говорит на говоре жителей Астрального взморья. У нас в Темноводье каждый четвёртый так…
— Ясно. Переводи, если что. Сколько человек у Дедяты?
Прозор поднял голову и посмотрел на меня. Вернее, как-то сквозь меня. Глаза его были будто у пьяного.
Я понял, что он внутренне борется с тем, чтобы не отвечать мне.
— Семнадцать человек, — ответил Прозор, не справившись со своим безвольным состоянием.
— Посты есть?
Прозор попытался подняться, но ноги его не слушались, и он рухнул на землю, громко охая.
— Вы не понимаете, с кем тягаетесь, — отплевавшись от попавшей в рот хвои, проговорил Прозор. — Дедята вам покажет…
— Покажет, покажет… Отвечай на вопрос: посты есть?
— Собаки вы! — Прозор снова попытался подняться. — Он вас на ремни порежет.
Я потянулся к клинку, но Бернар меня остановил.
— Послушай, Прозор, — начал эльф, присаживаясь к нему. — Если ты не станешь отвечать, то этот парень сам тебя на ремни порежет.
Бандит улыбнулся и хрипло рассмеялся.
— Если я вам хоть слово ещё скажу, то мне придёт конец. Дедята не прощает предателей. Так что мне без разницы…
— Раз так, то почему бы тебе не ответить на наши вопросы? Тебя ведь и так сочтут предателем. А так: попадёшь в «яму»…
— Ну да! В «яму»! Меня за убийства ждет обезглавливание, а не острог.
Прозору удалось сесть.
— Ты сам откуда? — спросил Бернар. — Как попал к Дедяте?
— Можно подумать, тебе это интересно… По глупости, конечно, попал. Но не жалею.
— Это отчего же? — снова в разговор вступил я. Вечер чуть помялся и пробормотал что-то про «свободу». — По-твоему, Кания должна идти путём насилия, убийств?
— Можно подумать, что она так до сих пор не шла, — Прозор отдышался и захотел подняться.
Бернар снова коснулся его руки и лба, отчего парень на несколько секунд закрыл глаза. Казалось, что он заснул.
— Так мы ничего не добьёмся, — сказал я. — Это пустая трата времени. Предлагаю продолжить путь.
— А с ним что? — спросила Стояна.
Мы с эльфом и Первосветом переглянулись. Все понимали, но никто не решался предложить.
— Он убийца, — констатировал я, оправдывая всех. — В наших действиях не будет греха!
Стояна потупила взор, а эльф понимающе кивнул.
— Это не правильно, — вдруг глухо
— Что не правильно? — переспросил я.
— То, что мы хотим сделать.
— Знаешь, отчего у него татуировки на лице и что они значат? — спокойно спросил я. — Нет? Так я поясню: он бандит. Матерый разбойник. Вот эти две длинные спирали говорят о том, что он дважды бежал из острога. Паутина на подбородке указывает на то, что он убьет любого, кто хоть что-то скажет или не дай бог криво глянет в его сторону. И если бы ему сейчас выпал бы шанс, он убил бы нас, как множество раз убивал до этого. И без всякого зазрения совести. Это как пить дать! Недаром на его горле «живёт паук».
— Но мы же не такие, как он. Когда ты так говоришь, то становишься похож на Чарушу.
Первосвет это сказал и тут же отступил в сторону. Кажется, я на несколько мгновений не совладал с собой, и чуть было не кинулся на него.
— И что ты предлагаешь? — хрипло спросил я, чувствуя, как пересохло во рту. — Отпустить его?
— Свяжем его, а потом вернёмся и отведём в Новоград в…
— А если не вернёмся? Он здесь может сдохнуть от голода и жажды. Или дикие звери его растерзают. Ты это учитывал?
Первосвет молчал. Я посмотрел на Стояну, ожидая её реакции.
— Я согласна с Первосветом, — ответила та, делая шаг ко мне, словно демонстрируя свою решимость. Я её не пугал, либо она инстинктивно чувствовала, что я ей ничего не сделаю. — Свяжем его и пусть Сарн ему будет судьёй. Если мы не вернёмся, то он умрёт в мучениях, тем самым искупая грех смертоубийства. А иначе — если останемся живы, то мы действительно отведём его в Новоград.
Эльф согласно кивнул. Итак, я остался в меньшинстве.
— Ладно… ладно. Вяжите его. И кляп не забудьте. Я отойду на разведку.
Протопав саженей сто на восток, я присел под сосной и попытался успокоиться. Меня всего трясло.
Действительно, только утром ненавидел лютой ненавистью Чарушу, который преспокойно зарезал Соти, только за то, что тот лишь пару раз мимоходом сотрудничал с мятежниками, а теперь и сам повёл себя практически точно также. Конечно, сравнивать гибберлинга и Прозора было всё равно, что сравнивать небо и землю, но ведь я же не судья, чтобы так просто решать человеческую судьбу.
И что в таких случаях с собой делать?
Вспомнилось, как я орудовал на земле лесовиков, убивая их направо и налево. И чем я лучше Чаруши?
Я совсем запутался.
Немного придя в себя, я вернулся к своему отряду. Прозор лежал у дерева, связанный по рукам и ногам с кляпом во рту. Я наклонился и проверил состояние узлов и степень натяжки веревки.
— Итак, — я присел на корточки. — Если Прозор не врёт, то впереди нас поджидают семнадцать… бандитов. А нас лишь четверо.
— И что ты предлагаешь? — спросил эльф.