Железом по белому
Шрифт:
Охваченный очень похожими чувствами, Ксавье снял номер не просто в гостинице — в «Худе и Хеннике», самой новой, самой дорогой и самой роскошной гостинице столице. Построена она был настолько недавно, что журнал клиентов раскрылся с ощутимым треском, отчего усатый портье еле заметно поморщился.
В номере на третьем этаже — на который Ксавье взлетел на бесшумном пневматическом лифте — к услугам гостей были ванна и туалет, газовые светильники и мягкая мебель, пушистые ковры и механическая органетта для проигрывания музыки, небольшой ящичек с заводной рукояткой и набором механических дисков, усеянных крохотными
Еще в номере было паровое отопление, отчего промозглая погода за окном уже не казалась такой мерзкой. Особенно, если ты находился в мягком кресле с бокалом чего-нибудь этакого.
В дверь постучали.
Ксавье поставил свой имбирный лимонад на столик и поднялся. В бок, как бы намекая, ткнулся рукоятью нож. Все спокойно, верный друг, все спокойно… Мы в гостинице, посредине столицы, за поясом у меня — ты, а за пазухой — револьвер.
Все спокойно.
Дверь открылась…
— Вольф?
Бледный сероглазый юноша в мундире Черной сотни наклонил голову:
— Ксавье.
Он шагнул внутрь, закрыл за собой дверь — и стиснул своего друга в объятьях:
— Ксавье!
Тут же, как будто устыдившись порыва, он отстранился и посмотрел Ксавье в лицо.
— Вольф, проходи, располагайся… да вообще будь собой! Где тот бесшабашный Вольф, которого мы знали? И куда он потерял один из своих пальцев?
— Фюнмарк.
— Ты был в долине Миррея?
— Это долгая история. Я потом ее расскажу, когда придут Йохан и Цайт.
— Как вы меня нашли?
Вольф сощурил глаза, в которых, впрочем, плясали смешинки:
— Ты что, прятался от нас?
— Нет, но ведь и найти человека в многотысячном городе… Да еще такого, который и сам полчаса назад не знал, где будет жить…
— Нет ничего невозможного для Черной сотни! — Вольф разместился в кресле, отхлебнул из бокала и сморщился, — Что за дрянь ты пьешь?!
— Это не дрянь, — Ксавье отнял бокал, — ты же знаешь, что я не пью алкоголь, вот и не лишай меня моего напитка. Сейчас я закажу тебе шнапса. Я помню завет твоего отца «Не пей, то, что пенится…».
Ксавье потянулся к шнурку вызова, но Вольф отмахнулся:
— Сейчас ребята принесут. Мы твои привычки тоже помним…
В дверь постучали. За ней обнаружился счастливый Цайт, с корзиной, полной бутылок вина. Один.
— Йохан, — ответил он на невысказанный вопрос, — Скоро придет. Он наносит визит.
— Так как вы меня нашли, холеры? — Ксавье чувствовал, как его накрывает волна чистого, безмятежного счастья. Друзья рядом, что еще нужно?!
Цайт посмотрел на усиленно притворяющегося серьезным Вольфа и расхохотался:
— Да очень просто! Ты же записан в книге жильцов. Нет так уж и много на этом свете младших сотников Черной сотни по имени Ксавье. Да, я думаю, и на том свете их тоже не толпы.
— Вы обходили
— Собирались. Но сначала решили, что надо где-то поселиться. И тут нам с Вольфом пришла в голову одна и та же мысль — жизнь коротка, да еще и никогда не знаешь, насколько именно она коротка, так что, как говорили древние эсты, а эти голоногие парни знали толк в красивой жизни: «Carpe deas!»
— Diem, знаток древнеэстского. Богини — чуть позже. Так вы, значит, получили деньги, решили пожить красиво — и просто пришли в эту гостиницу?
— Ну да, — пожал плечами Вольф.
Расхохотались все трое.
Глава 90
Шнееланд
Бранд. Королевская улица. Дом святой Катерины
20 число месяца Монаха 1855 года
2
— Добрый день, господин сотник.
— Добрый день.
— Госпожа айн Зоммер?
— Нет, к сожалению, еще не приехала. Может быть, кофе?
— Нет, благодарю вас. До свидания.
— До свидания.
За последние… мм… дней десять… да, точно, десять дней, это превратилось в некий ритуал: прийти на Королевскую улицу, постучать в двери, посмотреть на профессионально-непроницаемое лицо консьержа, выслушать сообщение о том, что госпожа айн Зоммер из шестой квартиры, к сожалению… Выслушать вежливое — но с каждым днем все более и более искреннее — предложение выпить кофе — и уйти.
Десять раз.
Десять дней.
Каролина не приехала.
Нет, разумеется, она не обещала ждать его, не обещала… да ничего, в сущности, не обещала. Может, он все придумал? Может, все взгляды, улыбки, разговоры… все это не означает ровным счетом ничего? Он все придумал?
Холодный разум сумел-таки пробиться через пылающие глубоко внутри, как торфяные пожары, чувства и высокомерно заявить, что они, Чувства, могут воображать себе все, что захотят, но он, Разум, может их, Чувства, заверить: он, пусть и отходивший на задний план, тем не менее, продолжал анализировать все происходящее вокруг своего хозяина и на сто процентов уверен — нет, вышеупомянутые взгляды, улыбки, разговоры и все такое прочее — не выдуманы. С тем же успехом Чувства могут посчитать выдумкой саму Каролину айн Зоммер, мол, их хозяин, тоскуя от… ну, от чего там обычно тоскуют юноши… так вот, от тоски он все себе придумал, сочинил, что он встретился с самой прекрасной девушкой на свете, и теперь живет в ожидании встречи с собственной выдумкой.
Чувства робко напомнили, что Каролину айн Зоммер видел еще, как минимум, консьерж. На это Разум заявил, что консьерж может оказаться точно такой же выдумкой, плодом больного воображения. И вообще — может, все вокруг выдумка? Не существует Бранда, не существует Черной сотни и уж точно никто не принимал в нее невесть откуда взявшегося сына мясника с выдуманным именем. Который никого не убивал, тем более — свою жену, которая не могла ему изменять, потому что безумно любила. Это его убили, прокравшийся в дом грабитель вонзил ему нож в спину и оставил умирать. А все происходящее — цветные картины, с безумной скоростью порождаемые умирающим мозгом за секунду до окончательной гибели.