Желтая Тень
Шрифт:
— Конечно» я отказываюсь, и столь же категорически, как вы отказались от моего.
На лице Ми ига отразилась досада.
— Это огорчает меня, командан Моран. С того дня как вы спасли мне жизнь там, в храме Шивы, я считал вас своим другом. Кем прикажете теперь считать вас, врагом? Ах! Если бы я мог быть уверен в вашем нейтралитете!
Моран пожал плечами:
— Ничего не поделаешь, Минг. Если бы вы вели свою борьбу человечными способами, может быть, я бы и последовал за вами. Ваше же оружие — убийство, насилие, и я буду бороться с вами до последнего вздоха.
На этот раз Желтая Тень закатился от хохота, хохота басовитого, но в то же время скрипучего, воистину сатанинского.
— В таком случае, боюсь, командан Моран, — молвил он, отсмеявшись, — что вы не выйдете отсюда живым. Вы сильный боец, но, как вам известно, я могу вас прикончить голыми руками.
Боб улыбнулся.
— Прошлый раз вы победили меня, Минг, это так. Но на сей раз вам это не удастся, и не надейтесь. Дух ваш ясен, это бесспорно, но тело,.. Вы сейчас в состоянии ломки, то есть слабы, как ребенок…
Желтый дьявол продолжал смеяться.
— Возможно, вы и правы, командан Моран, — признал он. — Но это не меняет ничего. Вы в моей власти. Обернитесь, и вы поймете, что Желтую Тень никогда нельзя застать врасплох.
Глава 12.
В последних словах Минга Боб почувствовал какой-то подвох. Не хочет ли тот обмануть его? И не попытается ли он напасть, когда Моран отвернется? Желтая Тень понял его колебания и снова сказал:
— Ничего не бойтесь, я лично не буду вмешиваться, командан Моран. Вы просто оглянитесь.
Француз медленно обернулся и посмотрел на входную дверь. Между дверью и ним, как статуя, стоял огромный китаец. Он был такого же poста как его хозяин, плотный, широкоплечий, под одеждой вздувались шары мускулов. Череп его был чисто выбрит, лицо совершенно животное, а уши расплющены, как это бывает у профессиональных борцов.
— Я представляю вам Иена, моего первого телохранители, командан Моран, — насмешливо произнес Минг. — Сила его равна моей.
«Но уж мозгов-то у него явно нет, — подумал Боб. — Мускулы, кости и жир, а мозг размером с грецкий орех…»
Слегка выставив левую ногу вперед и приняв устойчивое положение, француз приготовился к нападению Иена. И тот атаковал, но резко и неожиданно. С быстротой, которую трудно было ожидать в этом огромном теле, Иен прыгнул вперед и нанес удар кулаком, способный свалить и слона. Француз не успел вовремя уклониться, и кулак скользнул по плечу, отбросив Морана к стене.
Слегка оглушенный, он тем не менее предвидел следующее движение колосса, повернулся на месте как бы «в танце» и успел нанести сам несколько точных и резких ударов. Иен хотел ударить еще раз, раскрыл подбородок и получил крюк справа, прозвучавший, как хлопок выстрела. Вслепую он захватил, нырнув, ноги Морана, и Боб полетел на пол. Моран извивался как змея, пытаясь выкарабкаться из-под огромной туши, а две лапы гориллы-китайца старались обхватить его шею. Одной рукой Боб вцепился в мизинец руки, лежавшей у него на затылке, выкрутил его, в то же время ногами делал «японские ножницы» . Иен издал стон и откатился в сторону. Моран изо всех сил нанес удар правой в солнечное сплетение и тут же вскочил. Иен тоже поднялся, но пошатываясь. Француз мгновенно обрушил на него один из жесточайших ударов, к которым прибегают каратисты, локтем в подбородок. Выведенный из борьбы, противник пошатнулся, упал, покатился по полу и уже больше не шевелился.
Боб стоял, опираясь о стену и стараясь восстановить дыхание. Он видел, что по обеим сторонам двери появились два бирманца— Более рослый из них направил на Морана револьвер.
— Лицом к стене, — скомандовал он французу. Боб повиновался, ибо после всех нагрузок ночи борьба с Иеном доконала его. В этот момент он услышал позади себя какое-то шевеление и тут же получил удар по затылку. Скользнув по стене, он еще попытался задержать падение, но черная вуаль опустилась на глаза, и он, потеряв сознание, распластался на ковре.
Придя в себя, Боб понял, что все еще находится в той же комнате, сидит, прислонясь спиной к стене, а руки у него связаны. Господин Минг, растянувшись на кушетке, с совершенно отрешенным видом курил опиум. Иен стоял в углу и дрожащей рукой массировал пострадавшую челюсть. Оба бирманца исчезли. Боб потряс головой.
— Он пришел в себя, — пропищал Иен детским голоском, который совсем не вязался с его огромной тушей.
Он подошел к французу и отвесил ему оплеуху.
— Ты слишком расхрабрился, видя, что у меня связаны руки, куча вонючего жира! — сказал Боб со злостью и отвращением.
Но тут прозвучал голос господина Минга:
— Вам бы не связали руки, командан Моран. Но вы слишком опасный противник. Слишком опасный…
— Что вы от меня хотите, Минг?
Желтая Тень положил трубку и пожал плечами.
— Что делают с опасными противниками? — задал он риторический вопрос. — Вы ведь не желаете быть моим союзником, а я не могу позволить себе сохранить вас в качестве противника. Этой ночью вы заставили слишком много потрудиться моих дакоитов, а для меня это ущерб…
Неожиданно снаружи в подземелье донесся вой сирен, который в ушах Боба прозвучал музыкой. Звук слышался все ближе и ближе, и скоро создалось впечатление, что полицейские машины окружают лавочку Тзин Ле со всех сторон. Боб задавался вопросом, что бы это могло значить. Неужели сэр Арчибальд обнаружил след, ведущий к опиумокурильне?
— Видите, Минг, — спокойно сказал Моран, — не стоит слишком рано трубить о своей победе. Если у меня руки и связаны, то у людей Скотленд-Ярда наручники наготове.
— Неужели вы считаете, что меня можно взять так просто? — ответил Желтая Тень. — Ну представьте, что полиция найдет вход сюда, хоть это и весьма сомнительно. Не беда, есть и другой выход, ведущий через водосток и кончающийся в километре отсюда. Вскоре я покину Лондон, Мои приготовления к атаке сделаны, и я могу направлять ее, руководя из какого-нибудь заброшенного уголка Великобритании или откуда угодно.
В это время в комнату вбежал китаец, который провожал Морана через курильню.
— Полиция обшаривает лавку наверху, — задыхаясь пробормотал он.