Желтые слезы дьявола
Шрифт:
Головные менялись все чаще и чаще, уже не слышно шуток и смеха, а мороз кусал все сильнее. На отдыхе отрядники засыпали с куском еды во рту, не чувствуя, как немеют пальцы и потухает костер. Появились первые обмороженные. У многих на лицах холод оставил свои отметины – струпья от обморожения. Но для Мартына жажда увидеть загадочную Тартарию, богатой золотом и пушниной, сильнее мороза и голода. Отряд, ведомый Мартыном и его помощником Еремеем, день за днем, месяц за месяцем неумолимо шел на восток.
Но в ватаге стали роптать. По вечерам у костров тут и там начались разговоры – а не повернуть ли обратно? Где эта Тартария: не выдумки ли это московских басенников?
В один из вечеров один из ватажников раздраженно бросил Мартыну:
– Куда ты нас завел, а? Где эта твоя проклятая Тартария?!
– Да, да, да! Говори где твоя Тартария…– зароптали остальные, обратив свои обмороженные лица на Мартына.
Атаман посмотрел на говорившего взглядом, от которого тому стало не по себе. Звериный огонек вспыхнул в глазах Мартына.
– Молчать! Это что – бунт?! – вскричал он, резко оглядев вскочивших на ноги членов ватаги и остановив свой взгляд на главном бузотере.
Ноздри Мартына раздулись и явственно проступили вены на лбу. Отрядники вскочили и стояли, потупив глаза и переминаясь с ноги на ногу. Подбежали на крик остальные.
– А ну слушай меня сюда! Пошли вы все добровольно, никого я силком в этот поход не тянул,– громко продолжил Мартын. – Если кто есть желающий вернуться – оставайтесь. Но знайте – будете потом также в кабаках просаживать каждую копейку. И я не удивлюсь, если через пару-тройку лет увижу вас на паперти, в рваной одежде выпрашивающих милостыню. Или будете крутить хвосты своим худым коровам и кормить ораву детишек своих-оглоедов, – прорычал Мартын. Смягчив тон, продолжил: – А кто пойдет дальше, тем, не скрою, будет трудно… Но я знаю, там нас ждут сокровища несметные – меха и золото! Покроем себя славой, вернемся с богатой добычей – любые бабы Москвы лягут под вас! Оденемся в шелка и золото, жрать будем осетров и гусей с яблоками. Водку и вина пить ведрами – что еще надо вольному человеку! А?!
Отрядники стали переглядываться между собой. Каждый делал свой выбор. Стали переговариваться и тихо спорить. Прохору стало неловко: он уже всей душой прикипел к отряду, к новым друзьям, ватажникам. И этот раздрай среди отрядников был как ножом по сердцу.
Но эта Тартария была все так же далека, и рассказы Мартына о ее неуловимых богатствах потеряли свою привлекательность. С другой стороны, что его ждало дома – заброшенный родительский дом и пожизненная нищета? У него перед глазами встал покосившийся забор у отчего дома, покрытые копотью печь и лики святых в изразцах…
Прохор мотнул головой, отгоняя это видение. Он для себя окончательно решил, что пойдет до конца с Мартыном.
В этот момент Мартын нутром прирожденного вожака почуял, что судьба отряда решиться прямо здесь и сейчас. Он резким движением выхватил из ножен свой огромный нож. Близстоящие ватажники отпрянули от него. Мартын же наклонился и тут же на снегу ножом провел длинную черту. Закончив, также сжимая в руке тускло мерцающий клинок, он промолвил:
– Сделаем так: кто не перейдет сейчас эту черту – остается здесь, а потом идет обратно в теплые края! А кто переступит ее – тот идет со мной до конца, до самой Тартарии – разделит с нами ее богатства и женщин!
Над отрядниками повисла тягучая тишина.
Вокруг Прохора казаки стали негромко переговариваться:
– Может, и сгинем там в тайге, но хоть поживем напоследок…
– А, может, не брешет Мартын – какой никакой хабар и выгода нам обломится! – слышалось в толпе.
И началось движение – первыми переступили черту десяток человек, среди них был и Прохор. Мартын незаметно, только лишь уголками глаз, благодарно улыбнулся Прохору. Приободренный этой улыбкой, парень расправил плечи и уже гордо стоял среди тех, кто готов был продолжить поход.
Немного поколебавшись, им последовали и остальные.
– На Господа бога положимся, да помолясь, пойдем дальше! – шептали, крестясь, ватажники и, словно боясь передумать, один за другим пересекали черту.
Перешли почти все, за исключением главного бузотера и еще пары человек.
Мартын, улыбнувшись своей дьявольской улыбкой, тихо и внятно произнес:
– Мужики! Вы сделали свой выбор – теперь идем до конца. Но кто будет ныть и призывать к возвращению – я того лично порешу своим ножом. Вспорю брюхо и оставлю гнить в лесу…
Вожак угрюмо оглядел ватажников, перешедших черту, и, не встретив возражения, кинул в сторону горстки остающихся казаков:
– А вы валите на паперть и к сохе! Скатертью дорога…
Он взывал к сильнейшим богатырямТрех изначальных миров,Он их вызывал на бой,Голосом громовым своимПел он песню илбиса —Духа войны…Ровно через долгий год отряд вошел в Мангазею. Глазам казаков, привыкшим к вольным просторам, открылся небольшой городок, весь из добротных деревянных домов, а за ними монастырские колокольни с куполами, похожими на приглаженные ребячьи головки. Основанный в 1601 году от Рождества Христова, среди ненецких земель, он быстро стал торговым и промысловым центром. Он походил на плацдарм, с которого все дальше и дальше на восток уходили ватаги, увеличивая границы Российской империи.
Ватажники приходили из походов с востока, принося с собой богатую добычу и с веселой яростью прогуливая ее в кабаках Мангазеи. К добытым мехам и золоту подтянулись и торговые люди, доставляя в Мангазею вино и продукты. За торговцами в городке появились женщины и дети. За ними и ремесленные – плотники, столяры и печники, чтобы строить ставшие востребованными избы и кабаки. Так благодаря пушнине и золоту городок рос на глазах.
По словам старожилов, без кочей двигаться далее на восток не представлялось возможным: реки и озера испещрили дорогу к Тартарии. Пешим же путем, через непроходимые леса и болота, пройти было нельзя. Тут же в Мангазее, Мартын с Еремеем подговорили идти с ними в Тартарию поморов – выходцев с холодного Белого моря. Долгими вечерами они слушали рассказы поморов о морских чудовищах китах и кашалотах, о путине, о вечной ночи, которая приходит на Белое море зимой. Поморы также пришли в Мангазею в поисках лучшей жизни. Поэтому они недолго думая, согласились участвовать в походе вместе с отрядниками Мартына.