Желтый металл. Девять этюдов
Шрифт:
— Рика Моисеевна есть? — опросил он.
— А кто это говорит? — ответили вопросом на вопрос.
— Я ей привез поклон из Котлова.
— Из Котлова? От Миши? — живо заинтересовались с другого конца провода.
Вслед за тем Бродкин услышал отзвуки переговоров, и другой женский голос, знакомый, спросил:
— А кто это приехал из Котлова?
Бродкин назвал себя, отметил, что, здороваясь, Рика Моисеевна не назвала его по имени, и перешел к делу:
— Хотел бы сегодня же вас повидать.
— А как это устроить? — спросила Рика Мейлинсон.
— Как хотите. Могу приехать к вам. Называйте время.
— Нет, —
— Я далеко. Хотите, через полчасика?
Мейлинсон согласилась.
3
В садике перед Большим театром Бродкина уже ждали. Полная невысокая женщина лет сорока, с узким длинным носом, который в сочетании с круглыми выпуклыми глазами придавал ее лицу что-то сорочье (может и клюнуть и спорхнуть, судя по обстоятельствам), что-то беспокойное и вместе с тем дерзкое, Рика Моисеевна Мейлинсон прогуливалась по дорожке между скамьями, заполненными главным образом отдыхающими приезжими.
Днем садик перед Большим театром оказывается на перекрестке между двумя известнейшими центрами торговли: ГУМом и так называемым Большим Мосторгом, или ЦУМом.
Почему Рика Моисеевна выбрала это место? Бродкин без труда сообразил, давно, еще при первом свидании, что какие-то знакомые Мейлинсон, скорее друзья, жили поблизости, на Петровке или на Пушкинской, — словом, очень недалеко. Чтобы женщина смогла оказаться на месте уже через десять минут, ей нужно пройти шагов триста. Ведь у самой деловой из десяти минут семь уйдут на зеркало, пудру и губную помаду. Женщина — это вам не солдат!
Столь близкими к Большому театру знакомыми Рики Моисеевны Бродкин никогда не позволял себе интересоваться, а номер телефона он спросил у Миши Мейлинсона на всякий случай — не изменилось ли что? Телефон этот ему известен, не первая встреча.
При той встрече, первой, Рика Моисеевна подошла к Бродкину со словами:
— А я вас помню по Котлову.
Сегодня Бродкин сам узнал Мейлинсон, хотя когда котловский богач вступил на посыпанную чем-то красным дорожку, женщина прогуливалась к нему спиной. Он пошел за ней, дожидаясь поворота.
— Здравствуйте, Володя.
— Привет, привет, Рикочка.
— Вы видали Мишу? Как он?
Материнское внимание… Нужен ему этот сопляк!
Рика Моисеевна Мейлинсон по-своему нравилась Бродкину. Нравилось именно это беспокойно-сорочье выражение лица, нравились порывисто-резкие жесты, нравилась готовность стремительно действовать, сказывавшаяся в быстрой игре глаз, губ, бровей. Деловая баба, не то что законная жена, толстая дура Марья Яковлевна, урожденная Брелихман.
— Слушайте, собирается ваш Миша сделать вас бабушкой, или не собирается, мне-то что! — ответил Бродкин Рике. — Вы что, думаете, я приехал рассказывать вам его шуры-муры?
Хорошо поняв и шутку и намек, Рика ответила улыбаясь:
— Нет, не думаю.
Бродкин взял ее под руку, и они медленно пошли в сторону метро «Площадь Революции».
— Как там? — спросил Бродкин, упирая на слово «там».
— Нормально.
«С ней хорошо, всегда в двух словах», — подумал Бродкин и произнес вслух:
— У меня есть.
— Сколько?
— Четыре.
Они переходили Охотный ряд. Это требовало внимания. «В Москве становится невозможно
— По сорок, — сказал Бродкин.
Рика Моисеевна смолчала.
«Эге!.. — подумал Бродкин. — Неужели будет торговаться?»
Но Рика проронила:
— Согласна.
— Сегодня я не могу, — сказал Бродкин. — Буду у своего профессора.
Не поинтересовавшись здоровьем собеседника, Рика заметила:
— Сегодня и я не смогу.
Бродкин ожидал этого. Сегодня она истратит время на другое: теперь она знает, сколько нужно денег, и должна ими запастись где-то. Деловая штучка! Бродкин спросил:
— Когда же?
— Завтра утром.
— Хорошо.
— Приезжайте ко мне. Вы у меня еще не были, запомните адрес.
— Не надо. Я узнал от Миши.
Сорочье лицо не повернулось, а дернулось к Бродкину: сейчас тюкнет в самый глаз! Но Рика не клюнула, а спросила:
— Зачем вы его расспрашивали?
— Ш-ш-ш!.. — оборонился Бродкин. — Не ссорьтесь! Пришлось к слову. Он сам рассказывал о вашей покупке.
С этим они и расстались самым простейшим способом: кивок — и каждый пошел в свою сторону. Бродкин — в известную ему диэтическую столовую, где можно получить мясо, варенное на пару, любую кашку, бобы, диэтический хлеб, сухарики, овощи; Рика Моисеевна — куда-то «туда». Куда, Бродкин не знал. Знал бы, пошел сам. Посредники — это чума для настоящей торговли.
Бродкин размышлял: «Хитрейшая юбка! Дельна, что сам чорт! И все-таки баба. Видали, как вскинулась около своего щенка? Кошка!»
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Сегодня Анна Борисовна Кацман принимала в поликлинике с девяти часов утра и ушла из дому, когда Бродкин еще нежился в довольно удобной, хотя и не стильной кровати племянника.
Владимир Борисович позавтракал яйцами от собственных кур. Вчера сестра, как кажется, совершенно не оценила родственного подарка. «Школа Кацмана», — думал Бродкин. И Анна и кацманята были довольно равнодушны к еде. Это непростительно для людей, не вынужденных сидеть на диэте и не слишком-то стесненных в деньгах. По расчету Бродкина, заработка врача-стоматолога вместе с хорошими, думал он, стипендиями, которые получают дети Героя, должно бы хватать людям с такими потребностями. А уж путевки-то на курорты паршивые кацманята наверняка получают если не совсем даром, то с такой скидкой, что можно сказать — даром. При мысли о даровых путевках Бродкин ощутил совершенно определенную зависть: таковы были, есть и будут характеры богачей, если это не пустые кутилы, унаследовавшие деньги от родителей, а дельцы, сами созидающие свое состояние.
В этот приезд Бродкин все время ловил себя на мыслях о детях геройски погибшего Исаака Осиповича. Молодые люди отсутствовали. И, несмотря на отсутствие, они будто бы лезли из всех углов, они были еще неприятнее вдали, чем вблизи. Какое-то наваждение! А все же хорошо, что Бродкин один в квартире: можно действовать без маскировок.
В чуланчике-ванной Бродкин опустился на колени, точно хотел помолиться какому-то банному богу. Извернувшись, касаясь пола щекой, Бродкин победил сопротивление толстого живота и вытащил из-под ванны пакет, завязанный в кусок желтоватой подкладной клеенки.