Желтый свитер Пикассо
Шрифт:
Заниматься этим пришлось долго. Вернее, звезда пришла в себя сразу же, как только Елена Петровна выплеснула ей в лицо воду из чайника, но после актрису пришлось утешать. Мария громко и тоже совсем не театрально рыдала в кухне и, не закусывая, пила водку из стакана. Говорить она решительно не могла, судорожно всхлипывала, сморкалась, охала и стонала. Мария понемногу приходила в норму, Елена Петровна терпеливо ждала. Стакан опустел. Мария вдруг грохнула им о стол и зло посмотрела на Зотову.
– Витька – мерзкий импотент был! – Это было первое, что сказала Мария. – Ольсен – гад поганый! – Это было второе, что сказала Мария. – Пошли они все… Сдохли, туда им и дорога. – А это было третье, что сказала Мария.
– Как долго у вас
– Да не то чтобы… Как фильм начали снимать, так и завертелось все. А как отсняли последние дубли, так и… Фенита ля комедия, – Мария грустно усмехнулась и продолжила: – Я в Париж на премьеру специально без мужа прилетела. Хотела с Рутом побыть, а он, паскуда, в упор меня не видел. Мы даже с Алькой Сорокиной подрались из-за этого.
– Из-за чего? – удивилась Зотова, и у нее испортилось настроение. Алечку Сорокину она помнила очень хорошо по прошлому лету, но совсем не была готова увидеть ее вновь.
– Она, крыса, мне по морде съездила и клок волос вырвала, пока Ольсен мертвый сидел в кресле.
– Как – мертвый? – переспросила Елена Петровна.
– А так! К Альке жених прилетел, а Ольсен не явился на банкет. Мы решили, что они друг друга поубивали. Метнулись в гостиницу. В номер заходим – так и есть! Я пошла в полицию звонить. А Алька вдруг мне и заявляет, что позвонит моему мужу и расскажет ему про трусики «танго», которые я терпеть не могу. И спросила – сидит мой муж еще на унитазе или уже слез? Я трубку с перепугу бросила. И тут мертвый Ольсен ожил и заржал во всю глотку. Я потом с ним переспала. А потом еще раз на следующий день. Уже в моем номере. Оказалось, что и не было у него с Алевтиной романа. Но все равно – ненавижу ее! Алька – крыса бесталанная, любимица Варламова, все сливки ей, а мне – фиг, – объяснила Мария Леви и показала кукиш Елене Петровне.
Это действительно был кукиш, в прямом и переносном смысле. Из бессвязной речи актрисы невозможно было ничего понять. «Пора укладывать звезду баиньки и отправляться домой», – решила Елена Петровна и встала со стула.
– Подождите! – неожиданно трезво сказала актриса и с ужасом посмотрела Елене Петровне в глаза. – Зачем вы приходили?
– По факту смерти вашего мужа заведено уголовное дело. Ведется следствие. У прокуратуры есть все основания подозревать, что вашего мужа заразили намеренно, – скупо объяснила Елена Петровна и вновь села на стул. Пожалуй, она поторопилась с уходом.
– Его что – убили?! – Мария ошеломленно уставилась на Елену Петровну. – Подождите. Я ничего не понимаю! Он же просто заболел. Заболел этим, как его… энцефалитом… и умер! Мы вообще сначала думали, что у Виктора вдруг аллергия началась. У меня-то случается регулярно, когда я из Европы приезжаю в Москву. Воздух тут дерьмовый. А ему – хоть бы что.
– Когда ваш муж впервые почувствовал себя плохо, почему вы решили, что у него аллергия? – уточнила Зотова.
– А он меня заколебал, ботаник. У него в кабинете библиотека большая, собирал всякое дерьмо научное.
– Ваш муж увлекался ботаникой?
– Да не знаю я, чем он там увлекался. Его же из университета в свое время выперли, с какого-то шибко умного факультета. Но он до сих пор воображает себя ученым мужем, в тетрадочку свои умные мысли записывает… В смысле, записывал… А отчислили его за то, что сессию завалил. Представьте! Правда, в его биографии вы этот прискорбный факт не найдете, подчистили все аккуратненько. Он же, типа, вундеркинд! Лучше бы он антикварные книги собирал. А это – лабуда все, что мне с ней делать теперь? – Мария на минутку задумалась, вероятно, прикидывая в уме, как поступить с научной библиотекой мужа, и продолжила: – Так вот, он брал с полок книги, а на место никогда не клал. В итоге книги валялись по всему кабинету кучами. Мне это дело надоело. А я ж не знаю, какую куда ставить! Ну, и уговорила его разобрать этот бардак. Занялся он, в общем. Потом расчихался: из носа сопли, глаза красные. Вот я и решила, что – аллергия. Ему вроде полегчало сначала, а потом… Убили! Ни хрена себе! – Мария потянулась к бутылке, но Елена Петровна перехватила ее руку и накрыла своей ладонью:
– Вот что, голубушка, давай-ка я тебе чайку сейчас организую. Потому что разговор у нас предстоит серьезный. – Мария машинально кивнула, рассеянно разглядывая крупную руку Елены Петровны. «Опять маникюр забыла сделать, и лак весь облупился. Ну и лапа. Кошмар!» – недовольно подумала Зотова, отдернула руку и по-хозяйски оглядела кухню.
– Лучше кофе, – попросила Мария, облокотилась о стену и закрыла глаза.
– Кофе так кофе, – обрадовалась Зотова, кофе ей и самой хотелось. Она включила электрический чайник и обернулась к актрисе: – Мария, внезапно скончались два человека. Ваш любовник и ваш муж. От одного и того же редкого заболевания. Как я понимаю, Ольсен и Виктор Староверцев знали друг друга только заочно. Нигде не пересекались, и вы – единственная ниточка, которая их связывала между собой. Надеюсь, не будете возражать, если я себе тоже налью кофейку? – спросила Елена Петровна. Ответа она так и не дождалась. Мария ушла глубоко в себя, переваривая информацию. Пришлось приготовить себе кофе без разрешения.
– И вы… что? Вы что, меня подозреваете? С ума сошли, да?! – наконец «отмерла» Мария.
– Нет, – ответила Зотова, поставила чашки на стол и села. – Мне нужна полная информация о вашей личной жизни. Если говорить конкретно, информация о ваших поклонниках.
– О поклонниках? Да вы в своем уме? У меня их миллионы, если хотите знать, – высокомерно заявила Мария. – Я – талантливая актриса и очень красивая женщина. Стоит мне появиться в обществе, и мужчины теряют голову!
– Никто с этим не спорит, – сухо сказала Зотова, разглядывая распухшее от слез и в данную минуту совсем не привлекательное лицо актрисы. «Похожа на кролика», – почему-то подумала Елена Петровна. – Не исключено, что один из ваших почитателей, потерявших голову, устраняет соперников и расчищает себе дорогу.
– Господи, вот вы о чем! – охнула Мария, отодвинула от себя чашку и придвинула бутылку со стаканом. Зотова поморщилась, но ничего не сказала.
– Есть ли в вашей жизни человек, который навязчиво опекает вас? – спросила она. Мария залила в себя «антидепрессант», крякнула и вытерла губы рукавом кофты.
– Понимаю, о чем вы говорите, но мне всегда везло. От шизиков бог отводил. Поклонники попадались богатые, щедрые и вполне вменяемые, подарки дарили, цветами забрасывали, замуж звали. Виктор – как раз из их числа. Но он, пожалуй, был самым одержимым и напористым из всех. Он меня буквально штурмом взял. Но когда я за Виктора замуж вышла, все в моей жизни изменилось. Он оказался патологически ревнивым. Сразу предупредил: если загуляю, наймет человека, чтобы лицо мне изуродовать. Представляете, что для актрисы лицо! Вообще-то Виктор заботливый был. Особенно первое время. Это потом он с головой в работу ушел и на меня… положил. Держал для красоты, но не отпускал. Во всех газетах писали про нашу счастливую семейную жизнь. Это он себе так рейтинг поднимал, урод! Какая уж тут счастливая семейная жизнь, если Виктор за восемь месяцев съемок в Европе ко мне даже ни разу не приехал! Не навестил. Он меня убил как женщину! Для других мужчин я словно перестала существовать. Может быть, блеск в глазах пропал. Может, попросту не хотели проблем. Мужики же по натуре все – трусло. Ольсен стал моим первым любовником за время брака с Виктором. И последним, – Мария нахмурилась. – А я, как увидела его, поплыла. Влюбилась, как кошка. Одурела от любви. Руту было безразлично, кто у меня муж. И по барабану, с кем спать. Он же, как кролик…