Жемчужина Лабуана (сборник)

Сальгари Эмилио

В десять часов вечера флотилия двинулась, быстро поднимаясь вверх по реке. Все паруса были спущены, палубы пусты, в легкие суда шли на веслах.

Река была пустынна. Ни одного вражеского корабля не было ни у правого, ни у левого берега, и даже в прибрежных лесах, откуда легко было обстреливать идущие по реке суда, не было видно солдат.

Но эта тишина не успокаивала Айер-Дака. Ему не верилось, что до Брука ничего не дошло о восстании, которое уже пять дней разгоралось в его княжестве; он знал, что раджа – человек осторожный

и хитрый, окруженный верными ему даяками и индийцами, не даст захватить себя врасплох. Он боялся засады около города и потому держался начеку.

В полночь флотилия была уже в полумиле от Саравака. На темной линии горизонта начали проступать его первые дома. По-прежнему все было тихо, только легкий плеск весел да скрип уключин тревожили ночную тишину.

– Ничего не слышишь? – спросил Айер-Дак у стоявшего рядом Каммамури.

– Ничего, – отвечал маратх.

– Эта тишина меня беспокоит. Хассин должен был уже подойти и начать атаку.

– Возможно, он ждет, когда заговорят наши пушки.

– Ого!..

– Что такое?..

– Флот!..

На повороте реки вдруг показалась внушительная масса судов, которые, выставив пушки, преградили им путь. Это были корабли раджи, выстроившиеся в боевом порядке, и готовые отразить атаку.

Не успел Айер-Дак отдать команду своим экипажам, как множество огненных вспышек, сопровождавшихся страшным грохотом, разорвало темноту. Открыв огонь изо всех своих орудий, флотилия Брука расстреливала нападающих в упор.

Но пираты были готовы к этому.

– Да здравствует Момпрачем!.. – закричали они.

– Да здравствует Хассин!.. – дружным ревом поддержали малайцы.

– На абордаж! – загремел Айер-Дак.

Его прао первыми бросились вперед и смело пошли на абордаж несмотря на пули, на картечь, молотившую по палубе, не обращая внимая на снаряды, дырявившие борта.

Их натиск был неудержим – никто не устоял бы перед яростью такой атаки. В миг флотилия раджи была окружена этими проворными судами с экипажами, набранными из самых отчаянных разбойников Малайского моря, непобедимых в абордажных схватках.

Матросы раджи, рассчитывавшие только на свои пушки и карабины, ничего не могли противопоставить этим морским дьяволам в рукопашном бою. В считанные минуты пираты наводнили палубы, окружили команды, бессильные противостоять их стремительному натиску, разоружили и заперли их в трюмах.

Флаги раджи были спущены, а вместо них подняты флаги Момпрачема – красные полотнища с головой тигра.

– На Саравак! – закричал Айер-Дак, не давая своим передышки.

И прао снова двинулись вперед, чтобы тотчас же обрушиться на город.

А тем временем на улицах его уже слышалась яростная ружейная пальба: войска Хассина вошли в столицу. Сражение завязалось во всех кварталах, на всех улицах – весь город превратился в поле ожесточенного ночного боя.

Когда Айер-Дак и Каммамури причалили к пристани

и во главе четырехсот человек ворвались в китайский квартал, два отряда индийской гвардии, защищавших его, были смяты почти мгновенно. Лишь в первый момент, укрываясь за наспех сделанными баррикадами и мешками с песком, индийцы ружейным огнем пытались отразить натиск пиратов, но стоило тиграм Момпрачема с саблями и крисами в руках броситься врукопашную, как те обратились в беспорядочное бегство.

– Во дворец! – закричал Каммамури. – Быстрее во дворец!..

И, увлекая за собой бесстрашный отряд, он первым выбежал на главную площадь.

Было ясно, что известие о восстании застало Брука врасплох, что он не успел как следует подготовиться к обороне. Дворец защищала лишь горстка гвардейцев, которые после короткого сопротивления частью были рассеяны, а частью сдались.

– Да здравствует Тигр Малайзии!.. – врываясь под его своды, кричали пираты. – Да здравствует Сандокан!..

Никто не знал точно, где содержатся пленники; неизвестно было, здесь ли они вообще, но в своем неукротимом стремлении сию же минуту освободить Сандокана, пираты были уверены, что он где-то здесь. Врываясь в одну комнату за другой, срывая замки ударами прикладов, выламывая двери, они быстро обшарили весь опустевший дворец раджи, но пленников нигде не нашли.

– Сандокан!.. Где наш Сандокан?! – в страшной ярости кричали они, но стены дворца молчали.

Решив, что пленников здесь нет, Каммамури уже хотел вести отряд к форту, как вдруг сквозь грохот стрельбы, сквозь за звон оружия и вопли дерущихся откуда-то снизу, из подвалов дворца, донеслось:

– Ко мне, мои тигрята! Да здравствует Момпрачем!..

Это был клич Сандокана – пираты сразу узнали его. Как безумные бросились они по лестнице вниз, сходу высадили дубовые двери, и в каменном подвале с решетками на окнах обнаружили пленников, которых уже никто не охранял. Сандокан, Янес и Тремал Найк, а с ними Танадурам и Самбильонг, все были живы и здоровы.

Ликованию и радости с обеих сторон не было предела. Пленники хотели выйти, но им не дали этого сделать – их подняли на руки и с торжеством вынесли на площадь под оглушительные приветствия вновь прибывавших отрядов.

Казалось, победа уже одержана, но в этот момент на площадь через одну из боковых улочек выплеснулась целая волна индийцев, бежавших под натиском войск Хассина. Они отбивались с отчаянием обреченных, пытаясь выйти из окружения и прорваться к реке.

– Раджа! Там среди них раджа Брук!.. – закричал Сандокан с загоревшимся взором.

Он выхватил саблю у одного из пиратов и, не раздумывая, бросился в гущу врагов. Янес, Тремал Найк и другие последовали за ним. Сабельные удары, которые наносил Тигр Малайзии, были так страшны, что гвардейцы раджи бросали оружие и разбегались перед ним, даже не помышляя о сопротивлении.