Жемчужина Лабуана
Шрифт:
В эти минуты он забывал Момпрачем, забывал свои праос, своих пиратов и друга-португальца, которые, быть может, именно в этот час, думая, что он погиб, готовились отомстить англичанам на Лабуане своим свирепым, кровавым набегом.
Так проходили у них день за днем, и эта страсть, пожиравшая Сандокана, помогала его выздоровлению.
На четырнадцатый день, когда после обеда лорд Джеймс неожиданно вошел в его комнату, он застал Сандокана на ногах, готового к выходу.
— О! — воскликнул он радостно. — Очень рад видеть вас здоровым и бодрым!
— Я
— Прекрасно, я предоставлю вам эту возможность!
— Каким образом?
— Я пригласил нескольких друзей на охоту на тигра, который часто бродит возле стен моего парка. Поскольку вы уже здоровы, я приглашаю на завтрашнюю охоту и вас.
— Спасибо. Я обязательно приму в ней участие, милорд.
— Я очень рад и надеюсь, что, выздоровев, вы останетесь еще какое-то время моим гостем.
— К сожалению, мои дела и так уже слишком запущены, и мне придется вас покинуть вскоре, милорд.
— Покинуть вскоре? Даже не думайте об этом! Для дел всегда найдется время. Я предупреждаю, что не позволю вам уехать раньше, чем через месяц-другой. Так что обещайте погостить у меня.
Увы, Сандокан не мог отказать ему в этом. Остаться еще на месяц в этом доме рядом с девушкой, которая покорила его, стала для него всем в этой жизни, видеть каждый день ее лицо, слышать ее чарующий голос — отказаться от всего этого он уже просто не мог.
Что за важность, если пираты Момпрачема оплакивают его, как мертвого, что за важность, что его верный Янес, быть может, рискуя собственной жизнью, ищет его на берегах этого острова, когда Марианна добра и благосклонна к нему?
Что из того, что он не слышит больше грома своей артиллерии, если каждый день может слышать голос любимой женщины; что из того, что не испытывает ужасных волнений боя, если она заставляет его испытывать чувства более тонкие? И разве значит для него хоть что-нибудь эта опасность быть разоблаченным, схваченным, даже убитым, если он может вдыхать тот же воздух, что и Марианна, жить в этом доме в глуши огромных лесов, где живет и она?
Он бы все отдал, чтобы жить этой жизнью еще сто лет, он бы забыл ради этого свой Момпрачем, свои корабли, своих тигрят и даже свою кровавую месть.
— Да, милорд, я останусь, если вы этого хотите, — сказал он порывисто. — Благодарю за гостеприимство, которое вы так сердечно мне предлагаете, и, если придет день, когда мы встретимся не как друзья, а с оружием в руках, как непримиримые враги, не забудьте эти слова, как я не забуду вашего гостеприимства.
Англичанин посмотрел на него с удивлением.
— Почему вы так говорите? — спросил он.
— Придет день, и, возможно, вы это узнаете, — серьезным тоном отвечал Сандокан.
— Ну что ж, пока оставляю вам ваши секреты, — сказал лорд Джеймс, улыбаясь. — Подождем того дня.
Он вытащил часы и взглянул на циферблат.
— Пора предупредить моих друзей,
И уже выходя, добавил:
— Если захотите спуститься в парк, вы найдете там мою племянницу. Надеюсь, она составит вам компанию.
— Благодарю, милорд.
Это было то, чего больше всего на свете хотел и сам Сандокан, — быть рядом с ней, смотреть на нее неотрывно, говорить с ней, раскрыть перед ней свое сердце.
Оставшись один, он быстро подошел к окну и посмотрел в огромный парк. Да, в тени китайской магнолии, усыпанной ароматными цветами, сидела на поваленном стволе дерева молодая леди. Она была одна, в задумчивом ожидании, с лютней на коленях.
Она показалась Сандокану нежным видением. Кровь бросилась ему в голову, сердце забилось с невероятной силой. Горящими глазами смотрел он на девушку, невольно сдерживая дыхание, чтобы не нарушить этой нежной задумчивости, не помешать ей.
Но вдруг лицо его омрачилось, и он отпрянул от окна, издав сдавленный стон, похожий на глухое рычание.
— Что со мной? В кого это я превращаюсь? — внезапно воскликнул он, проводя рукой по пылающему лицу. — Неужто я и на самом деле так безумно влюблен в эту девушку? Неужели я больше не пират Момпрачема, чтобы склониться перед дочерью той расы, которой я поклялся в вечной ненависти?.. Я влюбился, позабыв свой долг!.. Я, который не испытывал к этим людям никаких других чувств, кроме ненависти! Я, который носит имя кровожадного зверя!.. Я забыл мой дикий Момпрачем, моих верных тигрят, моего Янеса. Я забыл, что соотечественники этой девушки только и ждут подходящего момента, чтобы уничтожить их всех, уничтожить мое могущество.
Прочь это видение, которое околдовало меня на много дней! Прочь эти колебания, недостойные Тигра Малайзии! Потушим этот вулкан, который жжет мое сердце, и пусть разверзнется тысяча пропастей между мной и этой прекрасной девушкой!..
Вперед, Тигр, и пусть все услышат твой рык! Беги скорее от этих мест, возвращайся в то море, которое выбросило тебя на эти берега, стань снова неустрашимым пиратом непобедимого Момпрачема!
Говоря так, он стоял у окна, сжав кулаки, стиснув зубы, весь дрожа от нахлынувшего возбуждения. Ему казалось уже, что он слышит вдали призывный клич своих тигрят, лязг сабель и грохот артиллерии.
Тем не менее он не двинулся с места, сверхъестественной силой пригвожденный к окну, горящими глазами глядя на девушку.
— Марианна! — вскричал он вдруг. — Марианна!
И при звуке этого имени его гнев, его гордость растаяли, как туман на солнце. Тигр снова стал человеком, нежным, любящим, как никогда!..
Он торопливо откинул крючок и быстрым движением распахнул окно. Поток теплого воздуха, несущего запахи сотен цветов, наполнил комнату.
Вдохнув этот упоительный аромат, он снова почувствовал себя опьяненным; в его сердце сильнее прежнего воскресла та страсть, которую минуту назад он пытался в себе заглушить.