Жемчужина Лабуана
Шрифт:
— Похоже, мы увидим схватку этих титанов, — сказал Янес, который остерегался двигаться дальше. — Может, изменим курс?
Сандокан окинул взглядом берега. Две сплошные стены из стволов, листьев, шипов, корней и лиан обрамляли русло реки. Чтобы прорубить в них проход, пришлось бы основательно потрудиться.
— Мы не сможем выбраться, — сказал он. — При первом же ударе ножа обезьяна и пантера могут кинуться на нас с общего согласия. Останемся здесь и постараемся не дать себя заметить. Схватка не затянется.
— Нам
— Возможно, он окажется в таком жалком состоянии, что не сможет преградить нам путь.
— Тихо!.. Пантера разъярена.
— Орангутанг тоже сгорает от желания пересчитать ей кости.
— Взведи курок, Сандокан. Кто знает, что может случиться.
— Я готов стрелять и в одного, и…
Страшный крик, похожий на рев разъяренного быка, прервал его слова.
Орангутанг разъярился.
Видя, что пантера не желает покинуть ветку и спуститься на берег, он двинулся вперед, издав еще один угрожающий рев и в ярости ударяя себя по груди, которая резонировала, как барабан.
Это чудовище внушало страх. Его красноватая шерсть поднялась дыбом, на лице была страшная ярость, а длинные зубы, способные перегрызть ствол ружья, как простую палочку, скрежетали.
Увидев, что он приближается, пантера подобралась, как будто собираясь броситься в атаку, однако не торопилась покинуть свою ветку.
Орангутанг ногой уцепился за толстый корень, змеившийся по земле, затем схватился двумя руками за ветку, на которой сидела пантера, и тряхнул ее с такой силой, что она, несмотря на то что вцепилась в дерево своими острыми когтями, не удержалась и свалилась в реку.
Но это была молния. Едва коснувшись воды, она тут же взметнулась на берег и бросилась на обезьяну, вонзив ей когти в плечо и в бока.
Орангутанг взвыл от боли. Из ран хлынула кровь и, стекая по шерсти, закапала в ручей.
Довольная удачной атакой, пантера отпрыгнула назад и попыталась вернуться на ветку, пока ее противник не опомнился. Она подпрыгнула и уцепилась за ветку передними лапами, но задние подвели, соскользнули.
Орангутанг несмотря на свои страшные раны, быстро протянул руку и схватил врага за хвост.
Его руки, наделенные ужасной силой, впились в этот пятнистый хвост мертвой хваткой. Они сжали его, как клещами, вызывая у пантеры рев боли.
— Бедная пантера, — сказал Янес, который с живым интересом следил за всеми фазами этой дикой схватки.
— Она погибла, — сказал Сандокан. — Это ее последний миг.
Пират не ошибся. Почувствовав хвост в руках, орангутанг выпрыгнул вперед и взобрался на ветку.
Собрав все свои силы, он поднял пантеру, раскрутил ее в воздухе, как будто это была просто мышь, и ударил со всего размаху об огромный ствол дерева.
Послышался сухой удар, точно разбилась костяная коробка, и бедное животное,
— Черт побери!.. Вот это удар!.. — пробормотал Янес. — Не думал, что обезьяны могут так запросто справиться с пантерой.
— Они побеждают даже питонов, — сказал Сандокан.
— Но теперь он может кинуться на нас?..
— Он так разъярен, что не пощадит нас, если увидит.
— Похоже, однако, что он и сам в жалком состоянии. Кровь из раны хлещет вовсю.
— Орангутанги так живучи, что поправляются, даже получив несколько пуль.
— Подождем, пока он уйдет?
— Боюсь, что это затянется.
— Но ему здесь больше нечего делать.
— Я думаю, что здесь его убежище, на этом дереве. Я заметил среди листвы темную массу и перекладины, брошенные через ветки.
— Тогда нужно вернуться.
— Даже и не думай об этом. Нам придется сделать огромный крюк, Янес.
— Тогда пристрелим его и пойдем дальше по руслу ручья.
— Другого выхода нет, — сказал Сандокан. — Подойдем поближе, чтобы целиться наверняка. Здесь столько веток, что попасть трудно.
В то время как они готовились напасть на орангутанга, тот подошел к реке и полил из пригоршни воды на свои раны.
Пантера изуродовала его ужасно. Ее мощные когти разорвали плечи бедной обезьяны почти до костей. Из боков кровь так и хлестала, образовав на земле настоящую лужу.
Стоны, почти человеческие, время от времени срывались с губ раненого, сопровождаемые яростным воем. Зверюга еще не успокоился и, даже страдая, выказывал свой свирепый нрав.
Сандокан и Янес отошли к противоположному берегу, чтобы можно было скрыться в лесу в случае неудачных выстрелов.
Они уже остановились за толстой веткой, которая протянулась над ручьем, и оперлись на нее, чтобы лучше прицелиться, когда орангутанг вдруг вскочил на ноги, яростно барабаня себя по груди и оскалив зубы.
— Что с ним? — спросил Янес. — Неужели он заметил нас?
— Нет, — сказал Сандокан. — Это не на нас он собирается кинуться.
— Неужели какое-то другое животное пыталось напасть на него?
— Тсс!.. Молчи: я вижу, что ветки и листья двигаются.
— Черт побери!.. Неужели англичане?
— Тихо, Янес.
Сандокан осторожно приподнялся и, прячась за узловатым переплетением лианы, спускающейся с высоты, посмотрел на противоположный берег, где находился орангутанг.
Кто-то приближался из чащи, раздвигая перед собой ветки. Он, наверное, не знал, какая опасность его подстерегала, так как направлялся именно туда, где притаилась обезьяна.
Орангутанг не стонал больше и не рычал, только сиплое дыхание выдавало его присутствие.
— Так что же происходит? — спросил Янес у Сандокана.