Жемчужина Сиднея
Шрифт:
Он замолчал.
Эстер прижимала его голову к своей груди и укачивала его, как ребенка.
— Бедненький, о, мой бедненький.
История одинокого мальчика и его несчастной матери тронула ее до глубины души. «А я-то считала себя страдалицей, — подумала она. — Я и понятия не имела, что же такое настоящее страдание».
Но больше всего ее поразил невыразительный голос Тома. Том говорил таким тоном, словно речь шла не о нем, а о постороннем человеке. Что бы ни думала Эстер о его прошлом, такого она и представить
Эстер продолжала целовать и ласкать его. Впервые Том тихо лежал в ее объятиях, принимая ее ласки, забыв о привычной роли страстного любовника.
Оба знали, что рассказ Тома оказался для Эстер самым дорогим подарком. Он раскрыл ей свою душу, хотя после Ньюгейта обещал себе никогда этого не делать.
Вскоре он уснул. Эстер лежала рядом с ним до самого рассвета. Теперь она чувствовала себя не игрушкой Тома, а его верной спутницей.
Тринадцатая глава
Том сидел за столом в своей конторе, дожидаясь прихода Джека Кэмерона. Вдруг из-за двери послышался какой-то шум.
Не успел он выйти из-за стола, как дверь распахнулась. На пороге стоял Джек Кэмерон, одной рукой сжимая письмо Тома, а другой выкручивая ухо Джозефу Смиту.
— Я проучу твоего наглого лакея, Дилхорн.
— Я всего лишь попросил его подождать, пока вы освободитесь, мастер Дилхорн.
— Я прохожу к бывшим каторжникам, когда захочу, — усмехнулся Кэмерон.
— Вы ошибаетесь, — невозмутимо возразил Том. — Это я хотел с вами увидеться.
Теперь, когда об Эстер речь не шла, он сохранял ледяное спокойствие.
— Если вы не отпустите мистера Смита, боюсь, мне придется преподать вам урок.
Джек оттолкнул Смита.
— Отлично, Дилхорн. Пусть твой жалкий прислужник идет чинить перья.
— За это, — вкрадчиво заметил Том, — я повышу на два процента ставку по вашим долгам. Эта сумма возместит мистеру Смиту моральный ущерб.
— На два процента? — оскалился Джек. — Какого дьявола? И что означает эта писанина? Я и не подозревал, что ты писать умеешь.
Он швырнул на стол письмо Тома.
— Нам нужно обсудить наши деловые отношения, — ответил Том, не обращая внимания на наглость Джека, но и не скрывая иронии.
— Какие еще отношения, Дилхорн? Я не связываюсь с каторжниками.
— С бывшими каторжниками, — поправил его Том, — и если вам кажется, будто нас ничто не связывает, то вы ошибаетесь, как ошибались и раньше, когда обзывали мою жену.
— Для такой швали, как ты, Дилхорн, я капитан Кэмерон.
— Конечно, капитан Кэмерон, — охотно согласился Том. — Капитан Кэмерон. Что ж, капитан Кэмерон, вынужден сообщить капитану Кэмерону, что я скупил все его долговые обязательства. Они лежат на столе перед вами, капитан Кэмерон. И я хочу, чтобы капитан Кэмерон согласился с тремя моими условиями, если капитан Кэмерон любезно соизволит их выслушать.
— Проклятье, перестань повторять мое имя, подлец! — взревел Джек.
— У меня сложилось впечатление, будто вы сами велели мне называть вас по званию, капитан Кэмерон, но раз уж вы так просите, буду счастлив оказать вам эту услугу.
— Какие условия, Дилхорн? Как ты смеешь говорить со мной об условиях, чертов ворюга?
— Я добавляю еще один процент за оскорбление словом, — невозмутимо продолжил Том, — и вам придется обсудить со мной эти условия, потому что в противном случае я пошлю за вами судебных приставов и поставлю в известность полковника О’Коннелла.
Джек едва не утратил дар речи.
— Ближе к делу, — выдавил он, наконец.
— Боюсь, вы снова ошибаетесь. У меня к вам целых три дела. Во-первых, я скупил все ваши долги. Во-вторых, я назначил процентную ставку, которую вы будете выплачивать в конце каждого квартала. В-третьих, если вы откажетесь платить или попытаетесь приставать ко мне или моим людям, я сразу же обращусь к судебным приставам. Вам все ясно, капитан Кэмерон… сэр?
В слове «сэр» было столько презрения, что оно звучало как оскорбление.
Джек опустился в кресло, стоящее напротив стола, и безмолвно уставился на своего врага. Затем искаженным от ярости голосом прорычал:
— Ты, чертов каторжник, я пришлю тебе вызов, вот увидишь.
— Пожалуйста. Хоть сейчас. Я-то вызывать тебя не собираюсь, и поэтому, по вашим дурацким правилам, буду сам выбирать оружие.
— К черту, Дилхорн, — в отчаянии воскликнул Джек. — Не хватало еще, чтобы меня убил в этой проклятой дыре какой-то подонок вроде тебя!
— Не хочешь? Тогда тебе придется уладить свои денежные дела. Но ты мне до сих пор не ответил.
— Что я могу ответить? Ты же схватил меня за горло. Но я отомщу, Дилхорн, вот увидишь.
Том откинулся на спинку стула. Улыбка на его лице была убийственной. Сейчас Эстер вряд ли бы его узнала.
— Ты мне надоел, Кэмерон, — произнес он, наконец. — Ты и двух слов связать не можешь. В тебе столько же обаяния, как в старой шлюхе, а своей трусостью ты позоришь армию. У тебя кишка тонка вызвать меня на дуэль, как бы я тебя ни оскорблял. Но это не помешает мне нажиться на твоей глупости.
— Ей-богу, Дилхорн, ты заплатишь за это.
— Ошибаешься. Это тебе придется платить. А теперь выметайся, меня ждет работа.
Том склонился над столом, взял перо и начал что-то писать в гроссбухе.
Джек смотрел на него, то бледнея, то краснея. Затем вскочил и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
— Не пересолил ли я? — пробормотал Том. — Но этот дурень сам напросился. — Он пожал плечами и вызвал Смита.
Спустя несколько дней Том и Эстер провели ночь, оказавшуюся последней ночью ничем не омраченного блаженства.