Жемчужница
Шрифт:
Казалось бы.
Первый месяц после войны Неа даже спать приходил в покои брата, потому что его мучили кошмары, а когда кошмары эти кончились, хуже стало самому Мане, очень трепетно относящемуся к матери и брату и ужасно переживающему. Неа же счел себя виновным в ухудшении здоровья близнеца и теперь всячески пытался ему угодить. Вот только в итоге это их и разделило — они по-разному относились к произошедшему и хоть тянулись друг к другу — не могли друг друга понять.
Тики вновь вышел на палубу, озираясь в поисках русалки, и вскоре заметил ее наблюдающей за резвящимся с Неа Изу, которого брат посадил
Вообще-то Микку казалось, что воспитывать Изу теперь будет вся семья. И за это он еще больше любил своих близких.
Алана улеглась на палубе, вся сияющая в солнечных лучах, переливающаяся алмазами и серебром и безбожно красивая, и Тики просто не мог представить, что она была изгоем среди своих. Хвост у девушки напоминал чем-то раскрытые паруса, такие же пышные и тонкие, и мужчина всё то время, что русалка провела с ними (недели две всего, а казалось, что уже вечность прошла), сдерживал себя от желания прикоснуться к её плавникам, которые отчего-то казались шёлковыми в своей нежной хрупкости.
Никто из экипажа к ней подходить не храбрился: девушка весьма бойко протыкала нерадивых моряков ядовитыми шипами, отчего двое из них пролежали три-четыре дня с лихорадкой (у Неа был иммунитет к ядам — наследник престола же, как-никак, а их всех ядами травили чуть ли не всё детство), а после того, как вчера она завалила тритона с веселым хохотом и радостью в глазах, никто к ней подходить уже не собирался.
Правда, все с восторгом и одобрением приняли то, что русалка была задиристой и вполне сильной, способной за себя постоять, потому что даже сам Тики до сих пор с восхищением вспоминал, как плавно и без паники Алана вчера взлетела в воздух, вновь напоминая ему морскую богиню (больше ведьму, но всё равно богиню), и как сверкали её серые глаза, полные предвкушения и какого-то долгожданного веселья, и какой она была прекрасной, когда выхватила меч, а потом стремительно прижала Канду к палубе.
И потом эта ведьма признаётся, что боится его.
И мало того — боится, что Тики причинит ей вред.
Мужчина присел рядом с ней и, толком не зная, с чего начать, просто поприветствовал девушку.
— Ммм… Доброе утро, — Алана буквально подскочила на месте, стоило только ему приблизиться. Она распахнула глаза, глядя на него с каким-то опасливым волнением, и мужчина, потерев руками лицо в абсолютной растерянности, уже открыл рот, чтобы просто быстро сказать ей, что хотел, но девушка опередила его.
— Я с тобой в порт пойду, ладно? — она прикусила губу, глядя на него с легким прищуром — как и тогда, когда они стояли на палубе вместе с Маной — как будто за спиной Микк прятал солнце. — Неа сказал, ты снова сегодня пойдешь на сушу, ведь так?..
Тики коротко кивнул, совершенно не в силах переварить это восхищенное облегчение в ее взгляде, и все-таки осмелился заговорить:
— Да-а, поэтому… — он вздохнул, надеясь, что поднявшийся в животе ветер поможет ему, — поэтому я и подошел, — не очень хорошее начало, но что поделать. — Если ты пойдешь со мной, тебе надо знать, как звать меня… сразу я тебе объяснить забыл, но теперь это… необходимо, в общем.
Алана кивнула, как будто даже
Тики ощутил себя еще более виноватым, хотя за что — непонятно, но девушка не дала ему предаваться сожалениям по неудавшейся дружбе слишком долго. Точнее, вообще не дала.
— Я тоже хотела тебя спросить об этом, — торопливо призналась она, облизывая губы и снова поднимая на него прищуренные глаза. — Ты сказал, что я могу позвать тебя или Ману в первый день, но не сказал — как именно, вот я и…
А ты боялась ко мне подойти из-за этого проклятущего сияния, с горечью закончил за нее Тики, однако лишь кивая вслух.
Алана замолкла, смешно насупившись, словно не могла подобрать слов, и посмотрела в сторону моря, так и продолжив молчать, будто усердно раздумывая над чем-то, отчего мужчина просто не осмелился прервать её наполненное каким-то смыслом безмолвие.
Микк не позволял себе думать, что он просто любуется ею в такие моменты. Потому что именно в такие моменты русалка напоминала что-то древнее, взрослое, загадочное и божественное, что-то неземное. Алана спокойно вглядывалась в морскую гладь с лёгкой улыбкой на губах, и было столько мягкой нежности в её глазах, что просто удивительно.
Что хотелось тоже хоть раз почувствовать этот взгляд на себе — взгляд, полный ласки, а не страха и панического трепета.
Девушка вдруг вздрогнула, обернувшись к нему с виноватым выражением лица, и неловко хохотнула, притронувшись к алой росписи на щеке.
— Просто позови меня, — решил помочь ей Тики. — Я обязательно услышу.
Алана непонимающе нахмурила брови, пытаясь, видно, вникнуть в такую простую инструкцию, и озарённо хлопнула в ладоши, расцветя солнечной улыбкой.
— Ветер, да? — восхищённо поинтересовалась она, опустив голову набок, и Микк заметил показавшиеся из-под серебряных волос жабры на шее.
Он кивнул, заставив себя не смотреть на эти жабры — потому что девушка была… очень непохожей на него, совершенно другой, вообще-то, но несмотря на это — прекрасной до дрожи в пальцах.
Но Мана… не мог быть прав. Она не могла быть звездой — тем более его. Звезды исполняют желания, они сами — исполнившиеся желания, а Алана…
Она просто другая, вот и все. И она… напротив — отняла у него надежду на возможность подружиться с таким существом, как русалка.
— Да, ветер, — согласился мужчина вслух — только чтобы не затягивать это молчание между ними и не… не заставлять ее смотреть просто так. — Ветер доносит до меня все, что считает важным, — поделился он, — и естественно донесет чужой зов. Главное условие — это имя.
— То есть… — не на шутку заинтересовалась девушка, как будто даже придвигаясь ближе и продолжая смотреть — с этим прищуром, упрямо и не скрываясь. — То есть просто нужно крикнуть твое имя? Где бы я ни находилась.
Микк чуть улыбнулся и решил, что… мучить ее не станет, что бы ни выражало ее лицо. Если Алана не может нормально смотреть на него — ну что ж, он будет просто верен своим словам и не станет слишком часто показываться ей на глаза.
— Ты можешь даже просто его прошептать, — произнес он, поднимаясь на ноги, — и я услышу тебя. Уж в пределах Поднебесной — точно.