Жемчужница
Шрифт:
— Ты еще не все потеряла, — тихо заметил Лави, утыкаясь девушке носом в волосы и ласково гладя ее по спине. Где-то здесь, под тонкой тканью платья есть шрам от отрезанного плавника. Интересно, он еще болит?..
Алана устроила подбородок у него на плече и насморочно шмыгнула носом.
— Отец от меня отвернулся, братья и сестры мертвы, а Тики плевать, — хрипло произнесла она. — Только ты почему-то меня сейчас успокаиваешь, — Лави тихо хохотнул — он и сам не знал почему. Может, потому что в конечном счете только он мог ее понять? Да и обратное будет верным.
Однако думать об этом сейчас не хотелось.
Хотелось успокоить эту девушку, которая, на самом деле, совершенно не была похожа на ледник — лишь пыталась казаться им. А давно ли и сам Лави считал её такой? Безжалостной, ужасной, плюющей на всех, кроме себя, хитрой и подлой?
А ведь оказалось, что она думала-то о других чаще, чем о себе.
И вчера… вчера, когда Алана наконец-то взбесилась на это, когда она вышла из себя, когда выговорила Линку, видно, всё то, что о нём думала, Лави понял, что… что любит её. Что она была его семьёй, что она была ему ужасно дорога. Оказалась дорога — за такое короткое время, что даже и посмеяться над этим хотелось.
Ты ненавидел её больше трёхсот лет, а за какие-то жалкие пару месяцев понял, что любишь свою глупую тётку, которая в людях совершенно ничего, кроме их душ, и не понимала.
— Э-э-эй, неправда, — протянул в итоге Лави, проводя пальцами по спине Аланы и трясь носом о её плечо, наверное, впервые за все это время, — у тебя же есть семья, у тебя есть я, — голос дрогнул, но он попытался не сбиваться и поспешно продолжил: — И Тики, у тебя есть Тики.
— Он меня видеть не хочет, — всхлипнула Алана в ответ, сильнее прижимаясь к нему, и Лави вдруг подумал, что… слишком много потерял.
Потерял, просто не разглядев тогда, в самом начале, что таится в бездне, покоящейся в серых стеклянных глазах.
— Ну с чего ты взяла эту глупость? — вздохнул Лави, ощущая себя так, словно успокаивает маленькую девочку.
— Он меня выгнал вчера, ты сам знаешь, — слегка отстранилась девушка, закусывая губу, и вновь устремляя взгляд ему на грудь. Неужели рассматривала душу? И неужели это могло её успокоить? Если да — то Лави был готов терпеть этот пристальный взгляд сколько угодно.
— Тики сегодня в город пошел, — выдал парень, гладя ее по плечу. Пусть смотрит сколько влезет. — И Изу с собой взял. Алана, — он заглянул ей в глаза и успокаивающе улыбнулся, — Тики придет к тебе даже если злится или обижен. Он в любом случае захочет во всем разобраться, понимаешь? Не тот он человек, которого твои закидоны способны отпугнуть.
Девушка воззрилась на него с неподдельной надеждой — и вдруг сама бросилась обнимать.
— Правда?.. — прошелестело у Лави над ухом, и он поспешно закивал. Потому что конечно правда. Тики был уязвлен увиденным, разумеется, но почему-то парень был уверен, что не ошибается в друге.
Не просто же так тот вчера шел по коридору с таким пустым лицом. Не иначе как руки ходил просить — утвердить свои права и все такое. И Лави
Да и то сказать — если бы царь не согласился, разве Тики ее выставил бы? Не захотел бы он все так заканчивать. А раз все тихо, и все живы — вестимо, он решил, что остаться здесь будет для Аланы лучше. Или — для него самого лучше. Теперь это не так уж и важно.
— Слушай сюда, глупая зубатка, — Лави осторожно отстранился и заглянул девушке в глаза. Бездны там не было. Не было. — Когда мы в последний раз говорили с Тики о ваших дальнейших отношениях, я еще не слишком тебя переваривал, однако точно помню, что твой муженек особо подчеркнул: он не намерен отступаться от своего ни за какие коврижки, ясно? Он собирался просить твоей руки у Мариана, и я почти уверен, что с таким похоронным лицом он тебя вчера встретил из-за разговора с нашим царем. Успеваешь за мной? — ошеломленно распахнувшая глаза Алана только заторможенно кивнула в ответ. — Отлично. Твой папаша небось ему водорослей на уши навешал, отдал тебя в его полное распоряжение и отпустил с миром, раз вернулся Тики живой и такой заторможенный. Слишком много мыслей, не до тебя ему было.
— И… что?.. — девушка неловко прикусила губу и облизнулась. — Ч-что теперь?.. Я же ведь… ведь оскорбила его, зачем он…
— Вот сама у него и спросишь, — перебил ее Лави, чувствуя, что уже может переходить к главному. А главным было отправить Алану дожидаться Тики в его покои. — Потому что сейчас наденешь свое самое красивое платье и отправишься к нему в покои — дожидаться его прихода.
Девушка взглянула на него широко распахнутыми глазами, словно не могла даже и подумать о таком или, что правдивей, не могла представить, что это посоветует Лави.
— Ч-что? — пугливо переспросила она, облизнувшись, и потерянно осмотрев себя. — Но зачем?..
Ну не говорить же ей, что сейчас она выглядела как приведение, так ведь? Такую увидишь — и от страха сердце откажется биться, потому что кожа у неё была белее снега, глаза — красными и опухшими, растрёпанная коса — словно бы туманной какой-то, да и вообще этот алый, больше напоминавший кровь ханбок навевал не самые радужные мысли.
…честно говоря, Алана сейчас была похожа на безумную ведьму даже сильнее чем обычно.
Но такого он никогда, конечно, уже не скажет.
— Как зачем? — намеренно возмущённо всплеснул Лави руками, замечая, как девушка смущённо тупит взгляд и отворачивается от него. — Чтобы просить прощения! Будешь его задабривать, — кивнул он своим мыслям и подозрительно прищурился, непонимающе хмурясь, потому что Алана отводила глаза и краснела. — Ты чего? Заболела, что ли?
Девушка подобралась, закусив губу, и накрыла заалевшее лицо ладонями.
— Прости! — пискнула она, заставляя Лави удивлённо приподнять бровь. — Я тебя отвлекла! М-мойся! И одевайся! — рвано воскликнула она, и парень… замер, осознав.