Жена башмачника
Шрифт:
Если Чиро чему-то и научился, так это тому, что хорошо сидящая обувь, сделанная из отличной кожи, может изменить жизнь человека или, по меньшей мере, подарить ему способность выдерживать долгие часы на ногах.
Вымывшись, он слил воду из ванны, тщательно почистил ее, а затем вытер досуха, словно и не мылся. Монастырская привычка.
Где бы Чиро ни жил, чем бы ни пользовался, включая фургон со спальным мешком, он прибирал за собой, оставляя все в куда лучшем виде, чем было до него. Это выдавало в нем сироту, не желавшего быть уличенным в том, что пользуется чем-то сверх положенного.
Чиро обернул вокруг талии полотенце,
Улицы Хобокена рождественским утром были заполнены гуляющими. Свежий, в выглаженной одежде, Чиро выглядел здоровым и крепким среди этих людей с серыми лицами. Пробираясь сквозь толпу, он разглядывал на домах таблички с номерами, пока не нашел дом 318 по Адамс-стрит. Поднялся по лестнице и позвонил в колокольчик.
К двери подошла женщина. Она посмотрела на Чиро сквозь проволочную сетку. Странно – стояла зима, но сетку с двери еще не сняли. Похоже, в доме нет человека, который выполнял бы мужскую работу, подумал он.
– Ciao, синьора.
Анна Буффа улыбнулась. Юбка и блузка в английском стиле выглядели так, будто она в них спала. Чиро заметил, что во рту у нее не хватает двух зубов. Возможно, некогда она была привлекательна, но сейчас об этом уже ничто не напоминало.
– Buon Natale [59] .
– Buon Natale, синьора. Я ищу Энцу Раванелли.
Когда Чиро произнес это имя вслух, у него перехватило горло. Много недель он собирался с духом – и вот стоит у ее порога. Чиро разорвал отношения с Феличитой, положил деньги в банк и был готов поманить Энцу мечтой о браке, если на то будет ее желание. Он не раз проиграл в памяти все их разговоры, перечитал ответ Энцы на свое письмо, в котором умолял ее проявить терпение. И на этот раз именно Чиро не мог дождаться встречи, чтобы рассказать о своих чувствах.
59
С Рождеством! (ит.)
– Кого вы ищете? – переспросила синьора Буффа.
– Энцу Раванелли, – громко повторил Чиро. – Она здесь?
Улыбка Анны погасла.
– Она здесь не живет.
– Прошу прощения, должно быть, я ошибся домом.
– Нет, не ошиблись, это тот самый дом.
– Va bene. Вы знаете, где она?
– Я не знаю, кто вы.
– Чиро Ладзари.
– Она никогда о вас не упоминала.
– Вы
– Она вернулась в Италию.
– В Италию?! – Чиро не мог в это поверить.
– Собрала вещи и уехала. И задолжала мне за комнату. – Синьора Буффа не сводила глаз с коробки конфет.
– Когда это случилось?
– Много недель назад. Был такой скандал! Я уже ничего не помню. Она кричала на меня, расстроила моих невесток. Вела себя неуважительно. Ужасная, ужасная девушка. Она месяцами обкрадывала меня. Я была рада, что она наконец убралась восвояси.
– Что-то это не похоже на Энцу.
– Вы не знаете ее так, как я. Я должна была вышвырнуть ее вон. Она приводила мужчин. Настоящая puttana. Гадкая свинья, а не девушка.
Чиро захлестнула ярость, но он видел, что старуха пьяна и его возражения вряд ли услышит. Но прежде всего он был сражен осознанием, что потерял свою любовь, откладывая признание. Он упустил ее, и теперь ничего не исправить. Энца ясно дала понять, чего хочет, а он все тянул и тянул.
Чиро повернулся, чтобы уйти.
– Не хотите выпить?
– Простите?
– Зайдите, выпейте со мной. – Она распахнула дверь. – Сегодня же Рождество.
Дом внутри тонул в полном беспорядке. Анна провела рукой по бедру, приподняла подол юбки, обнажив ногу.
Чиро ринулся вниз по ступенькам. Он не оглядывался на странную женщину, жившую в желтом доме. Нет, он озирался по сторонам – вдруг кто-то знает, куда подевалась Энца Раванелли. Кинулся к соседнему дому, но торчавший в окне хозяин тут же исчез, та же история повторилась и у следующего дома, и у следующего. Чиро потерянно стоял на улице, пока его не окружили маленькие попрошайки.
– Dolci! Dolci! – кричали они, глядя на коробку в голубой фольге.
Детей собиралось все больше, пока Чиро наконец не оказался в плотном кольце. Он открыл коробку и стал вкладывать завернутые в бумагу конфеты в протянутые ладони, пока не раздал все.
Девочка с широко расставленными карими глазами, зажав конфету в руке, серьезно посмотрела на Чиро.
– Ты Санта-Клаус? – спросила она и умчалась прочь.
Чиро сунул руки в карманы и пошел обратно к парому. Если Энца бежала из дома синьоры Буффа, почему она не пришла на Малберри-стрит? Неужели вернулась в родные горы одна, без него?
Лаура протиснулась в приоткрытую стеклянную дверь кафе-автомата Хорна и Хардарта на углу Бродвея и Тридцать восьмой и обшарила взглядом шумную забегаловку в поисках Энцы. Они частенько заглядывали в это заведение, находившееся прямо в центре Среднего Манхэттена. До кафе было удобно добираться из большинства мест, где им подворачивалась временная работа, – они искали ее через клиентов и по объявлениям в газетах.
– Есть что-нибудь из агентства? – спросила Энца. Девушки еще перед Рождеством зарегистрировались в «Ассоциации Рене М. Дендроу», помогавшей с поисками места.
– Как насчет судомойки?
– Когда ты учила меня английскому, ты ни разу не упоминала слово «судомойка».
Лаура засмеялась:
– Я учила тебя правильному английскому. Судомойка работает на кухне. Делает всю черную работу, а не варит суп или месит тесто. Она чистит кастрюли, вытирает посуду и все такое.
– Справлюсь, – сказала Энца.