Жена напоказ

Счастная Елена

— Обойдусь без мужчин, — я вздохнула. — Они только мешают.

— По-моему, рядом с одним из них ты недавно неплохо выспалась, — парировала Жеана, но снова посерьёзнела. — Так… Постой-постой… — она приблизила ладонь к моей груди. — Что-то… Я не сильна в заклятиях, но кажется нашла. Обрывки заклинания, которым на тебя хотели воздействовать. Ещё свежее. И довольно гадкое.

— Жить буду? — обречённо осведомилась я.

Чем дальше, тем всё больше сомнений на этот счёт у меня появлялось.

— Будешь, — бодро подтвердила Жеана. — И может даже, очень хорошо. Если избавишься от него. Потому что это… Да, точно! Привязка. А значит, можешь не волноваться: с тем загадочным мужчиной у вас ничего не было. В другом случае ты уже никуда от него не делась бы. Очень грязный приём! За такое можно загреметь в тюрьму, а то и лишиться разрешения заниматься магией, — в её голосе прорезался совершенно искренний гнев. — Но заклинание не замкнуто. Для того, чтобы его завершить, как раз нужна близость.

Только этого мне ещё не хватало… Привязка! Да кто сподобился вообще? Это гораздо хуже, чем моё почти безобидное зельеце. Вот правильно говорят, не рой другому яму.

— Ты можешь его снять? — я едва удержалась от того, чтобы разорвать соприкосновение с аурой лекарки — до того стало не по себе.

Это сродни визиту к ворожее — неприятно узнавать о себе нечто подобное. Жил себе жил, и тут словно удар под дых. Хотя, если взглянуть рационально — это весьма полезно.

— Нет, — Жеана с сожалением вздохнула. — Моя специализация не в этом. Конечно, я изучала что-то в Академии, но без практики навык притупляется. И вообще… Я подозреваю, что его может снять только создатель. Но можно попробовать обратиться к очень сильному магу. Который знает о заклятиях больше моего и способен вычислить формулу.

И я хотела уже было расспросить Жеану, не знает ли она подобных специалистов по заклятиям, как моё внимание привлёк почти неразличимый шорох за ширмой. А в следующий миг из-за её края высунулась нагло-любопытная морда Лабьета. Ах ты ж шпион мохнатый!

Я схватила с кушетки пояс от халата и замахнулась. Шинакорн тут же испарился — и по радостному топоту стало понятно, что решил спастись бегством.

— А ну, стой! — я бросилась за ним. — Бесстыжая ты морда.

— Ри, это всего лишь пёс, — окликнула меня лекарка.

Да конечно! Я громко фыркнула, загоняя Лабьета в угол, чтобы хорошенько отходить по спине тяжёлым поясом с кистями на концах. Пусть он и не человек, а при одном только взгляде на него можно было догадаться, что понимает он гораздо больше обычной псины. Может, ещё и писать умеет? Или у них с де Ламьером особая система общения?

Я замерла, с поднятой рукой, оглушённая внезапным озарением. Вот же дознаватель подлый. Герцог с большой дороги! Не зря он оставил рядом со мной своего хвостатого сообщника. Собственное произнесённое незнакомым голосом имя, что пару раз дотягивалось до моего разума — вовсе не галлюцинации или обман слуха. И то внимание, с которым Ренельд порой смотрел на Лабьета, словно прислушивался… Всё сходится!

Неизвестно, насколько полное общение сложилось между герцогом и его псом, но что оно на некотором ментальном уровне явно есть — это несомненно. Теперь не выдать бы эту мысль шинакорну. Пусть считает, что я по-прежнему ни о чём не догадываюсь. Просто сотрясаю воздух.

— Да оставь ты его! — очень своевременно возмутилась Жеана. — Он, наверное, даже не понимает, чего ты так разозлилась.

Не понимает, как же!

Я всё же опустила руку с зажатым в ней поясом — и Лабьет, решив, что его помиловали, тут же расслабился. Шлёпнулся задом на пол и завилял хвостом. Это выглядело бы совсем умильно, если бы каждый раз, как он ударял им по ножке стула, тот не сдвигался бы с места. Пожалуй, этим хвостом он при желании мог бы легко меня прикончить. Вопрос о том, ядовитые ли на нём шипы, по-прежнему оставался для меня животрепещущим.

— Иди, — сурово велела я, указав Лабьету на дверь.

Но тот, похоже, решил изображать дурачка до последнего. А над больными людьми, то есть шинакорнами, как известно, даже смеяться грешно. Потому он и не шелохнулся. И что с таким делать? Как теперь вообще находиться с ним рядом? Придётся следить за каждым словом. На всякий случай.

— Нет, тебе точно нужно отдохнуть, — целительница подошла и осторожно дотронулась до моего плеча. — Ты какая-то перенапряжённая. Потому и срываешься на бедном животном.

Бедный, ну да! Вон, от съеденного сегодня кролика и самодовольства у него сейчас морда треснет!

— Да, ты права, — я развернулась и пошла обратно. — Просто неприятности валятся на меня одна за другой. То этот бал. То виноградник… То ночью на меня напали… Хотели вытянуть светлую ауру — или что-то вроде того. Возможно, я не понимаю всех тонкостей.

— С ума сойти! — глаза Жеаны округлились. — Почему ты? Как? А я ещё хотела спросить, почему пёс Ренельда де Ламьера вдруг оказался у тебя. Вот, почему.

— Да-да, — разом подтвердила я все её возможные предположения. — Но, думаю, сейчас уже можно не беспокоиться.

— Это очень мило со стороны его светлости. Отдать тебе в охрану не кого-нибудь, а собственного драгоценного шинакорна, — с ироничной подозрительностью заметила целительница. — Так что за тебя и правда можно не волноваться. Но знаешь, я всё-таки оставлю тебе адрес хорошего ауроправа, — она вынула из саквояжа блокнот и быстро написала в нём пару строк — совершенно неразборчивым почерком. Чтобы понять записи одного врача, всегда нужен другой врач. — Но в общем, с тобой всё хорошо. Так сказать, в целости и…

— Я поняла. Спасибо, — прервала я её нарочито бодрые заключения о моём здоровье и «целости». — Выпьешь чаю?

— Нет-нет! Мне уже пора. У меня сегодня весь день забит. Но я не могла не выделить время для тебя.

— Пусть твой секретарь вышлет счёт.

— Перестань! — целительница закатила глаза. — У тебя особый случай. Держи меня в курсе. А насчёт того загадочного мужчины, с которым ты проснулась после бала… — она коротко прикусила губу и дёрнула бровями. — Он хоть красавчик?

Настал мой черёд изображать гримасу мучения.