Жена напоказ

Счастная Елена

— Вот и хорошо. На пустые разговоры у меня, к сожалению, нет времени.

«Рен!» — пользуясь небольшой заминкой, привлёк к себе внимание Лабьет. Он уже устроился в своём любимом углу, из которого открывался самый полный вид на весь кабинет.

— Что? — огрызнулся тот, наблюдая за резковатыми движениями вдовушки.

«Она сегодня во сне называла твоё имя, — заговорщически шепнул пёс, словно кто-то мог их услышать. — И дышала так… Жарко. Ну, ты понимаешь».

Ренельд кашлянул.

— Что ты вообще?.. Ты серьёзно?

Отчего-то внимание тут же переместилось с рук Мариэтты на её сосредоточенное лицо, шею, обхваченную кружевным воротом-стойкой, а затем на часто вздымающуюся грудь.

«Нет, — безжалостно бросил Лабьет. — Но мне нравится твоя реакция на мысль о том, что ты мог ей сниться. Да ещё и во сне пикантного содержания. Любопытство лучше раздражения».

Опять корчит из себя духовного наставника! Будто существу из Бездны может быть видно тёмные уголки души хозяина лучше, чем ему самому.

— К чему ты тогда вообще мне сейчас это сказал, если это неправда? — Ренельд взял в руки список слуг имения Эйл с подробным указанием, кто из них какими магическими умениями обладает.

А список-то не такой короткий, как представлялось! Похоже, граф любил привечать в доме магов. Их оказалось удивительно много. Но в обычное время для мага такого уровня, каким был Эдгар, они не представляют никакой опасности.

И судя по спокойствию графини, она считала так же.

«Я это сказал, чтобы ты наиболее быстро перестал видеть в мадам Конфетке врага, — удивительно хладнокровно проговорил Лабьет. — Потому что всё, что с вами случилось на балу твоей матушки, было довольно цинично кем-то подстроено. И, если бы вы с ней не лаялись утром, а занялись тем, чем положено, ты и правда мог бы сниться ей этой ночью. А так графинюшке, кажется, нет до тебя дела. Ни во сне, ни наяву».

— Насчёт «подстроено» — поясни. В остальном — плевать, как мадам д’Амран ко мне относится. Потому что это не относится к делу, — Ренельд продолжил нарочито неспешно изучать имена в списке, словно каждого мага знал лично.

«На ней заклятие привязки. Но не активированное. И ей об этом известно. Потому не удивляйся, если она будет шарахаться от тебя как от огня».

— Но я-то тут ни при чём.

«Но она-то этого не знает».

Справедливо. Конечно, Ренельд предполагал, что они с Мариэттой жертвы чьего-то смутного плана. С другой стороны, для графини это не очевидно. Наверное, поэтому она пытается хранить невозмутимость, но иголки её пытливого взгляда то и дело впиваются Ренельду куда-то в переносицу.

— Это все слуги? — прервал он затянувшееся молчание. — Никого за эти две недели не увольняли?

— Слуги подобраны так, чтобы не приходилось никого увольнять. В обозримые сроки, — в тоне графини прорезались деловые нотки.

Что ж, похоже, придётся пройтись по этому списку более детально. И вызвать мадам Хибоу для разговора. О каждом из слуг нужно выяснить подробности, кто откуда появился. У кого какие связи, родственники, интересы.

— Ни с кем из слуг у вас не случалось конфликтов? Никто из них не вёл себя подозрительно или нетипично? — проговорил Ренельд, откладывая список в сторону.

«Ой, да они все там такие пугливые. Чихнуть нельзя, как подпрыгивают, — вставил Лабьет. — Хоть каждого подозревай».

— Я такого не замечала, — Мариэтта задумалась. — Совершенно точно.

— Хорошо… — Ренельд взял другой листок — с хронологическим перечнем визитов посторонних или не совсем посторонних людей в имение.

С детьми Эдгара, которые после смерти матери постепенно испортили с ним отношения, было всё понятно. Благо Ренельд и сам был неплохо с ними знаком.

Дениза — амбициозная и сухая, словно куриная лапка в зелье ведьмы, женщина. Да, женщина, хоть ни разу и не бывала замужем. А в её возрасте даже старую деву девой уже никто не назовёт.

Для неё на первом месте всегда была магия. Когда Ренельд поступал в Санктур, о ней как раз гремела вся Академия. Лучшая выпускница за многие десятки лет! Дочь, поддержавшая славу одного из самых старых магических родов Гриффанружа! Но её головокружительно быстро взлетевшая карьера так же быстро застряла в кресле декана. Думается, оттуда же и произросла её злость на всех мужчин, которые, как ей наверняка казалось, несправедливо зажимают женщину.

Гораздо прозаичнее своей довольно известной сестры Фабрис д’Амран. Инфантильный маменькин сынок, который до самого совершеннолетия крепко держался за её юбку. Женился по её указке, к делам отца приближался с неохотой. Куда как бодрее он просаживал вместе с жёнушкой едва ли не все деньги, что они получали с выделенной им Эдгаром сеньории. Магии Фабрис был лишён начисто, за что, кажется, всю жизнь злился на отца. Как будто тот при зачатии чем-то его обделил.

Хотя что бы с той магией он делал? Прикуривал бы трубку от пальца?

В общем, отпрыски графа среди первых подозреваемых в желании досадить мачехе, которая получила в наследство самую лучшую и обширную часть состояния графа. Однако всё, скорей всего, не настолько поверхностно.

Далее в списке значилось несколько деловых визитов по поставкам вина и закупке продовольствия. Арендаторы…

— Ксавье де Ламьер? — Ренельд поднял на Мариэтту вопросительный взгляд, а та слегка победно улыбнулась.

Словно такого эффекта и ожидала.

«Ого-го-о! — протянул Лабьет, приподняв голову. — Знаешь, иногда я думаю, что тебе стоит поучиться у братца тому, как располагать к себе женщин. А не заставлять их тебя ненавидеть сразу поле того, как окажешься с ними в постели».

— Да, — Мариэтта легонько ударила о ладонь снятыми перчатками. — Он приезжал, как вы можете видеть, в день происшествия.

— Зачем?

Проклятье, что за излишний вопрос? И так понятно, зачем. Явно не прикупить ящик-другой вина Шато д’Амран. Но хотелось услышать, что сама вдовушка об этом скажет.

— Для рандеву. Как вы однажды весьма точно назвали визиты подобного рода, — вскинув подбородок ответила графиня. — Но, к сожалению, я в это время выезжала на винодельню. И мы не встретились.

— Печально, — Ренельд усмехнулся, отчего-то почувствовав облегчение.

— Не то слово. Мы с месье де Ламьером так приятно провели время на балу. Ваш брат исключительно интересный собеседник, — оттенок умиления в голосе Мариэтты снова ощутимо вскипятил кровь.

К чему эта демонстративность пополам с неожиданной откровенностью? Да ещё и при том, что взгляд графини остался совершенно бесстрастным.