Жена напоказ

Счастная Елена

«Мрачновато, — заметил Лабьет, тихо труся следом за Ренельдом. — Так и не скажешь, что здесь изучают пестики-тычинки».

— Здесь изучают гораздо более опасные растения, чем ты вообще можешь себе представить. Впрочем, как и способы увеличения урожайности тыкв.

За дверью кафедры кто-то разговаривал — на довольно повышенных тонах. И не успел ещё Ренельд постучать, как в коридор вылетела чуть встрёпанная рыжая девушка в ярко-зелёном клетчатом платье. Она обиженно шмыгнула носом, хорошенько саданула створкой о косяк и, едва взглянув на необычных посетителей, умчалась к лестнице.

«Нервное это дело… Цветочки культивировать», — вздохнул шинакорн, проводив её взглядом.

— Профессор Селери? — войдя, Ренельд кивнул мужчине, который сразу повернул к нему седоватую голову. — Можно?

Кроме него, здесь никого не было. Почти все аккуратно убранные столы пустовали, но некоторые были завалены толстыми папками. Похоже, значительная часть преподавателей либо занята экзаменами, либо уже прохлаждается в отпусках.

— Ваша светлость! — заметно обрадовался Жак. — Не ожидал… Какими судьбами вы да ещё на нашей кафедре?

Он отложил в сторону пухлую связку листов — похоже, как раз ту, по поводу которой спорил с рассерженной адепткой.

— Простите, что я не с праздным визитом, — Ренельд развёл руками. — Но, может так статься, что по весьма важному и загадочному делу.

— Я весь внимание, милорд, — профессор нашарил на столе пенсне и водрузил на нос, словно хотел лучше видеть его лицо.

Присутствие шинакорна ничуть не смутило Жака. Впрочем, мастер Селери был одним из тех, кто в своё время поддержал Ренельда в защите Лабьета и нежелании его уничтожать. Уж кому как не ему знать, что порой даже что-то устрашающее и опасное на вид может оказаться полезнее и разумнее некоторых людей.

— У одной моей знакомой, весьма известной особы, возникли некоторые проблемы на винограднике. Она подозревает, что кто-то вредит её лозам с помощью магии.

— Так… — кивнул Селери. — Вы хотите, чтобы я разобрался?

— Было бы неплохо. Если это и правда вредоносное колдовство, то за это следует вполне серьёзная ответственность. Тем более на фоне такой засухи, которая может превратиться в большую неприятность, если и дальше не будет дождя.

— Понимаю, — профессор задумчиво поправил пенсне. — Но может статься так, что данный вред не относится напрямую к сфере ботаники. Может быть, это проклятие.

— Может быть. Но ваши специалисты должны распознать, в чём дело. А после уже можно было бы передать это дело подходящим учёным. Однако на ум в первую очередь приходит именно ваша кафедра.

— Со всем уважением, ваша светлость… — вздохнул Жак. — Мне ведь придётся отрывать кого-то из магистров от текущей работы. Или выдёргивать из отдыха. Я могу отправить аспирантов, но тогда не гарантирую эффективность результатов. Хотя…

Он задумался, уставившись на дверь, затем перевёл взгляд на стопку лежащих перед ним бумаг.

— Только не говорите, что та истеричная девица… — Ренельд покачал головой.

— Это вы зря, ваша светлость. Она очень умелая магисса. С хорошим потенциалом и пытливым умом. И как раз, представьте, пишет кандидатскую по борьбе с быстро прогрессирующими болезнями садовых растений. Предполагает, к слову, что многие из них могут быть родом из Бездны. Потому от них не избавиться обычными средствами. Такие случаи, к сожалению, становятся всё чаще после войны. Необъяснимые явления. Истощения аур… Это касается всего. И растений в том числе.

— И вы считаете, что это всерьёз?

— Ей уже удалось кое-что доказать. Но по многим вопросам мы ещё не сходимся.

«Ещё как не сходятся, судя по тому, как сыпалась штукатурка со стен, когда она выходила отсюда».

— Я заметил, — Ренельд улыбнулся. — Но не хотелось бы, чтобы за счёт проблем других людей вы ставили эксперименты на своих адептах. И помогали им самоутверждаться.

— Нет, ваша светлость. Что вы! — округлил глаза Жак. — Если бы я не был уверен в том, что Ивлина сумеет разобраться, то не стал бы даже предлагать. Да, она бывает вздорной… Но когда берётся за дело, это абсолютно не мешает.

«У мадам Конфетки тоже непростой нрав, — заметил Лабьет. — Думаю, они либо подружатся, либо месье Лимиеру придётся расследовать дело о нанесении этой аспиранточке тяжких телесных повреждений».

— Хорошо, — согласился Ренельд, чуть поразмыслив. — Если ей удастся разобраться, я переведу в фонд Академии средства для лично её исследований. Ну а в случае ещё большего вреда… Сами понимаете.

— Разумеется, ваша светлость, — серьёзно кивнул Селери.

— Тогда отправьте мадемуазель…

— Дю Пойр.

— Да, отправьте мадемуазель дю Пойр на виноградник Шато д’Амран. Но прежде не забудьте предупредить графиню. Письмом с описанием всей ситуации и вашего глубочайшего желания помочь ей в беде, слухи о которой дошли до вас буквально сегодня. И к которой вы, конечно же, не смогли остаться равнодушным.

«Стройно излагаешь, Рен. Я прямо иногда поражаюсь», — довольно выдал Лабьет.

— Сейчас же этим и займусь, — торопливо подтвердил профессор.

— Прекрасно, — Ренельд кивнул и уже повернулся уходить, но вспомнил об одной немаловажной детали. — И ещё. Пусть моя просьба к вам останется в тайне. И прошу отчёт о проведённых на винограднике исследованиях отправить лично мне. Конечно, этим делом должна была заняться жандармерия, но пока я не вижу подвижек.

«Что, кстати, весьма подозрительно, — буркнул шинакорн. — Ты не считаешь?»

— Считаю, — не стал спорить Ренельд и вновь обратился к профессору: — К слову, меня не будет в Жардине ближайшие сутки. Всего доброго, месье Селери.

— Прекрасного дня, ваша светлость.

«Сомневаюсь, что несколько часов в дороге по жаре и под храп Тибера сделают этот день прекрасным, — проворчал пёс, рысцой следуя за Ренельдом по коридору. — Кстати, а чего это ты решил остаться инкогнито? По-моему, твоя забота благотворно сказалась бы на ваших с Конфеткой отношениях».