Жена напрокат
Шрифт:
— Да какой роман? — оглядываюсь на друзей и говорю, не смотря перед собой. — Вы же знаете, какой он хладнокровный, высокомерный, порой даже жестокий. Да и внешне босс совершенно не в моем вкусе.
Вру. Хоть и плохо умею это делать. Делано хохотнув, разворачиваюсь и утыкаюсь лицом в огромный букет алых роз. Ребята замолкают. А тритон, сунув мне букет, просто уходит.
Моё сердце сжимается от ужаса. В этот момент мне становится плевать на то, что подумают друзья. Хлопнув дверью и обняв охапку цветов поудобнее,
— Герман Игоревич, стойте!
Тритон никак не реагирует. Не поворачивается и не отзывается. Он что, обиделся, что ли? Прям какие-то новые грани босса для меня открываются. Он расстроился из-за моих слов? Ему не плевать, что я говорю? Он же великий тритон, а я Катя Пушкарева. Ему должно быть плевать. Но, похоже, его задело. Он психанул. Не могу догнать. Тяжело.
— Герман Игоревич, вы же знаете, что это в целях конспирации, — перехожу на громкий шёпот. — Стойте. У меня сейчас швы разойдутся.
Переборщив со скоростью, я чувствую боль, припадаю к стене, роняя букет. Притихнув, морщусь, согнувшись пополам.
Тритон почти доходит до конца коридора, затем оборачивается. И…
Взглянув на меня, секундочку медлит и идёт обратно.
— Ты в своём уме? Кто бегает после операции, Аня? Хочешь всё же откинуть коньки? — Задирает на мне майку. — У тебя тут кровит! — Снова подхватывает на руки и смотрит мне в глаза.
И я смотрю в его, и даже болит капельку меньше.
А какой букет! Боже, мне никогда не дарили столько роз сразу. Это как в социальных сетях у крутых блогеров. Почему он принес мне эти розы, если любит Сабину? Зачем? Неужели… Нет, точно нет. Фу, немедленно выкинуть из головы.
— Ну и куда мне тебя нести в целях конспирации? — хмурится.
— Смысл нам рассказывать о наших фиктивных отношениях, если вы потом женитесь на Сабине? — хриплю.
Мне так нравятся его глаза, губы, нос, рот, шея... Тритон отводит взгляд. Смотрит в стену. Опять любимую вспоминает.
А я тоже предательница, ну как так-то? И надо было мне именно в этот момент в туалет переться! И рассказывать, ругая босса. Хотя он же с цветами в палату шёл, всё равно с моими друзьями столкнулся бы.
Мне так нравится быть прижатой к его груди, так хорошо, так тепло.
А аромат туалетной воды…
— Аня, давай сбавим обороты. — Несёт меня в перевязочную. Сам включает там свет, за нами спешит медсестра. — Отнесите в палату букет. — Кладёт меня на кушетку, командуя медицинским персоналом так, будто находится у себя в офисе. — И сделайте что-нибудь с её повязкой. Разберитесь, избавьте девушку от боли. Там явно что-то не то. Кровит.
— Уже поздно, только дежурный врач и я, — мнётся девушка, теряя рядом с ним ум от восторга. — Утром её обязательно посмотрят.
Мой босс, конечно, выглядит как конфетка, особенно,
— Значит, позовите дежурного врача. Мне казалось, больница – это место, где спасают людей, а не добивают окончательно.
Он говорит это таким тоном, что даже я вжимаю шею в плечи.
Мы остаёмся наедине, я сижу на кушетке, тритон стоит рядом со мной. За окнами темно.
Мы молчим.
— Герман Игоревич, я всё это наговорила, чтобы…
— Моя жестокость не знает границ, Аня, не стоит провоцировать.
— Ну это не настоящее моё мнение, вы не такой. Вы же знаете, это как бы преувеличенное описание вас таким, как все себе представляют, чтобы они отстали, но на самом деле… А почему вы принесли мне розы?
Наши взгляды переплетаются. Рассерженный босс ставит руку возле моего бедра, упирается кулаком, дышит, напрягая ноздри, играя скулами.
Мы переглядываемся. В воздухе что-то возникает. Как будто невидимый придурок-купидон брызгает любовным ядом из специального баллончика. Мы снова и снова играем в гляделки.
Белозерский поворачивается и медленно наклоняется ко мне, а я, несмотря на ноющий бок, тянусь к нему. Эта перевязочная такая уютная и романтичная. Пахнет спиртом и моим к нему влечением. Мне так сладко от мысли, что он притащил мне цветы. Мало того, что пришёл ко мне, так ещё и с букетом. И тут не перед кем притворяться, значит, это для меня. Возможно, даже от души.
— Знаешь, почему я выбрал Сабину в своё время? — Босс близко, наши носы почти касаются друг друга.
Не знаю, зачем так разговаривать, но я чувствую его запах, что он недавно пил кофе, потом жевал ментоловую жвачку. Мне нравится! Мне всё это прям как маслом по сердцу. Нос к носу. Близко, так, что дрожь по телу.
— Потому что она умеет разводить мужиков на деньги и пользоваться современной пластической хирургией?
— Потому что она следит за своим языком.
— Ну это скучно, — практически в губы.
— Ну ещё бы, — усмехается.
Злой, сильный, строгий босс. Я не знала, что, испытывая боль в боку, можно всё забыть и до отупения желать поцелуя. И, кажется, сам тритон этого не знал, потому что он мной полностью недоволен. Я его раздражаю и бешу. Но он, совершенно непроизвольно, тянется ко мне.
Так же, как и я. Босс будто себя не контролирует.
Миллиметр за миллиметром, шаг за шагом…
Наши губы чуть было не касаются друг друга, когда становится шумно.
— Анька! Ты где?! — ещё больше шума. — Она здесь! Народ, все сюда!
В перевязочную вваливается толпа, и, хотя медсестра пытается их разогнать, мы с Белозерским отстраняемся друг от друга.
Я хватаюсь за бок, а он — за пиджак, перебрасывая его через локоть.
Глава 31