Жена напрокат
Шрифт:
В редакции пошли навстречу трудящимся и торжественно открыли бухту «Графомания».
Час от часу не легче.
Полку графоманов катастрофически прибывает.
Здравствует в Кривых Двориках Даша Лебёдкина.
Библиотекарь.
По совместительству поэтесса.
На этой почве прислала в газету граммов сто своих трудов.
В «Детстве и юности» правдиво воспела пройденный путь:
За партой я сидела 10 летУзналаМетко схвачено.
Только вот Даша маловато сидела за партой. Раз даже не заметила, что частица не в натянутых отношениях с глаголами, а потому предпочитает держаться от них на расстоянии.
Не в ладах Даша с точками и запятыми.
Не будем вдаваться в подробности по линии грамотности.
Что ещё для души приготовила Даша?
За окошком солнце лучитсяВеет утро прохладойИ собака куда-то мчитсяПо зеленому саду.И что это за тявкуша, которая с самого утра без дела носится? За что её только и кормят?
Явную оплошность срочно запеленговала поэтесса.
Тут же сполна выдает себе программу-минимум на день:
Надо в лес за грибами сходитьНадо дома помочь по хозяйствуА все же, о чём этот стих?
В нём, догадываемся, заложена глубокая философия: человек целенаправленней строит свой трудовой день, следовательно, и жизнь, чем наш общий четвероногий друг.
Дальше.
В саду увидишь ты шиповникВокруг смородина стоит,А рядом с ней растет крыжовникИ совсем близко пес лежит.В этом творении тявкула уже исправился. Ну кто что скажет против такого трудолюбивого пса? Стережёт крыжовник, зарабатывает на кость насущную. Жизненно!
Но вот героиню следующего произведения каким-то ветром закинуло в лес.
«А навстречу мне ужас сколько цветов!»Жадина, она «все сорвать готова».
Но вовремя одумывается и, довольствуясь одним лютиком, остальные несёт людям.
Старушка увидев подснежник живойУголкамиА если волна захлестнёт старушку? Кто отвечать будет?
Героиня Даши умаялась и потому задумалась о покое.
Человеку нужна тишина,Чтобы слышать, как дятел стучит.Чтобы думать, что кто-то не спитИ по делу куда-то спешит.Своё бессилие сознаёт и Даша.
Чтобы «пропечататься», взяла в соавторы не Александра Сергеевича и не Михаила Юрьевича, а – нам кого попроще! – Василия Кулёмина.
Даша «углубила» Кулёмина.
К его стихотворению из двух четверостиший дописала ещё три своих. (Одно процитировано.) И поскольку три больше двух, изгнала известного поэта из соавторов, рассчитывая единолично на славу и гонорар.
Много земли перерывают золотоискатели и находят немного золота.
Так и журналисты.
Когда сотрудник редакции – не семи пядей во лбу, тем более не семисот, всего не удержишь в голове! – перерыл тонну лебёдкинской руды и отыскал восемь добротных строчек, он так обрадовался, будто персонально открыл новую Америку.
По иронии судьбы – нет, это не ирония, зёрна от плевел отличит всякий! – три строфы, усердно написанные Дашей, были пущены в распыл как самые бездарные. Оставшиеся две кулёминские и увидели свет за подписью библиотекаря.
Фанатичная любовь довела Дашу до ручки.
Любовь зла, полюбишь как следствие и козла.
Козла Даша забраковала.
Она всей душой к Парнасу, а он от неё – подальше. Ни на какой козе не подъедешь.
А не поостыть ли Даше?
Стихи не её стихия. Красть у других? Податься переделывать классиков? Нерентабельно. Враньё не споро, попутает скоро.
А что касается её фанатичной любви к поэтической славе, так надо помнить кое-какие пустяки. Фанатизм доводит до крайности. Магомета он привёл на престол, а Иоанна Лейденского – на эшафот.
Каждому – своё!
Увы…
2 июля 1967
Не дразните маленьких!
Как велик спрос на непотребное!
Лето.
Яуза.
Маленький гражданин из тех, что тише воды, ниже травы и не путается у общества в ногах, угрюмо швырнул на траву мятую кепку, на вздохе достал из кармана ломоть хлеба и «особую», гордо водрузил её на картуз.
В расслабухе сел.
Снова взял бутылку, погладил, будто смахивал пылинки, и, протянув её к солнцу, тихо и деловито сказал:
– За ваше здоровье, Солнышко!
Он коротко поиграл горниста, отпил из горлышка, и, со свистом высморкавшись, стал тоскливо смотреть на воду.