Жена охотника
Шрифт:
И она указала на госпожу Герранд.
– Ну, чайник может пригодиться в дороге,- уклончиво сказал Эдуард.
– До Тубра здесь не более дня пути. И мы вряд ли решим попить чайку в лесу с волками.
– И все же-чайник полезная вещь. Кто знает, как мы обживемся в городе... Возможно, он понадобится нам.
– Ты думаешь, в городе нельзя купить чайник?
– Конечно можно. Но зачем, когда есть свой?
– Затем, что не обязательно тащить за собой все барахло...
– Госпожа Герранд мой друг, и она едет с нами!- рыкнул Эдуард, которому порядком поднадоел этот
Аннабель прикусила губу, но все же подняла руки в знак согласия. Похоже, некоторых тараканов в голове Эдуарда лучше было не трогать.
Еще одной проблемой был Жорж. Вернее, его полное отсутствие.
Поначалу Аннабель и Эдуард выходили с кухни с осторожностью. Боясь, что их могут пристрелить в два счета. Затем, разведав обстановку( и подобрав ружье Леруа с крыши) они стали чуть более спокойно обследовать замок. Но Жорж словно сквозь землю провалился. Его лошадь осталась в конюшне. Большинство вещей- в комнате, которую он занимал. Но самого Жоржа нигде не было видно.
Конечно, замок был большим, и при желании в нем вроде можно было спрятаться. Но все же: следов Жоржа было не видно ни у колодца, ни где-либо еще. И Эдуард с Аннабель пришли к выводу, что он покинул замок. А если и нет-то они будут разбираться с этим по мере поступления неприятностей.
Итак, вещи были собраны. Сани- запряжены. Эдуард бросил последний взгляд на Флер Лазарь и, мысленно пожелав этому месту сгореть ко всем чертям, открыл новую страницу своей жизни.
5
Ехать по заснеженному лесу было не столь сложно, как предполагал Эдуард. Сани шли хорошо. А когда они вышли на лед большого замерзшего озера, по которому можно было быстрее всего срезать путь до ближайшего поселения, поездка и вовсе сменила темп. Лошади, почуяв простор, неслись с веселой прытью. Сани словно летели за ними. И некоторое время Эдуарду даже было весело. Правда, он очень давно не ощущал подобного: скорость, ветер в лицо, открывающийся перед тобою простор и ощущение, будто впереди весь мир...
Эдуард взглянул на Аннабель, сидевшую рядом. Ему так хотелось, чтобы и она ощущала то же самое... Но взгляд ее карих глаз был устремлен куда-то вдаль, и лицо не выражало ровным счетом ничего. Все настроение Эдуарда мгновенно пропало.
Аннабель же думала о Леруа. (Хоть и обещала себе не делать этого, оставив прошлое в прошлом). Но белые хлопья снега вокруг, летящий размах саней и мороз, всколыхнули в память девушки.
Это было давно. Очень давно. Кажется еще в прошлой жизни. Когда отец был жив, и они еще никогда не уезжали из Жиля, от чего городок не казался настолько тесным.
Стояла зима. Канун дня зимнего солнцестояния. В этот день было принято ходить утром в церковь. Затем- почтенные матроны закрывались на кухнях и целый день пекли пироги и прочие сласти, чтобы вечером порадовать гостей да похвастаться своим мастерством. Отцы семейств собирались в питейных заведениях и "обсуждали прошедший год".а А молодежь, предоставленная сама себе, гуляла по городу или же, если день был погожим, устраивала катания со склона оврага на покрытую льдом реку, протекающую неподалеку от Жиля.
Аннабель, хоть и была при отце хозяйкой в доме, пирогами не увлекалась. Да и Моран сказал, что лучше отобедает в таверне, а затем испробует пирогов в гостях у госпожи Лараль, куда их пригласили вечером. Аннабель такое положение дел устраивало. И сначала она как всегда примостилась на подоконнике с книгой в руках, но книга была зачитана до дыр, а из окна шел такой яркий солнечный свет, что Аннабель захотелось изменить любимому занятию и пойти прогуляться.
На улице было морозно и куда оживленнее чем обычно. Туда-сюда бегала детвора. Играли в снежки. Многие направлялись в сторону оврага. Аннабель пошла вместе с толпой. Она не хотела кататься, просто прогуляться. Возможно посмотреть. Не более.
У оврага же ее встретила веселая суматоха и полная неразбериха. Все бегали вверх -вниз. Таскали сани. Кричали. Смеялись. Кое-где на снегу были видны алые капли крови: признак выбитых зубов и сломанных носов. Да-да, никто не говорил, что в овраге было безопасно кататься. И все равно: молодые люди шли сюда словно зачарованные.
Среди катающихся, Аннабель заметила знакомый красный сюртук. Ранкур и зимой не изменял своим цветам. И, как обычно, молодой человек был окружен шумной компанией прихвостней-друзей. Однако, лишь завидев Аннабель, Леруа весело помахал ей рукой и позвал в свою сторону.
Аннабель мотнула головой. Она шла погулять, никак не "насладиться" обществом деревенских разгильдяев. Но Леруа, как и всегда, не воспринял ее отказа. Оставив друзей позади, он мигом подбежал к Аннабель.
– Привет, Аннабель,- сказал он, оказавшись возле девушки.
– Добрый день, Леруа,- как можно более холодно ответила Аннабель.
В последнее время Ранкур-младший прослыл местным сердцеедом, гуляя то с дочкой пекаря, то с племянницей сапожника. Аннабель же никак не собиралась входить в список этих имен.
– Пойдешь кататься?
– Нет. Я просто гуляю, прости, мне пора.. ,- и Аннабель попыталась обойти Леруа, как тот снова преградил ей путь.
– У меня отличные сани. Соглашайся. Прокатимся с горы с ветерком...
– Я кажется уже сказала нет,- начала терять терпение Аннабель.
Леруа лишь пожал плечами: мол"как хочешь".
И лишь Аннабель отошла от него, вздохнув с облегчением, как чьи- то сильные руки подхватили ее. Это, конечно, был Леруа. Он легко взвалил девушку себе на плечи и потащил в сторону склона.
– Отпусти! Ты придурок!
– безуспешно отбивалась Аннабель.
Но Леруа опустил ее на землю, лишь когда сажал перед собой на санки. И не успела Аннабель опомниться, как Леруа обнял ее покрепче, оттолкнулся от земли и они вместе полетели вниз со склона.
В лицо летел ветер и хлопья белого снега. По дороге туда-сюда мелькали такие же саночники, создавая ужасную возможность столкновения. Снизу ощущалось все неровности и кочки, на которых санки то и дело подпрыгивали, создавая неприятный диссонанс. И вместе с тем, или даже " несмотря на" все это, Аннабель вдруг почувствовала странное веселье и какую- то парящую легкость. Она чуть ближе прижалась к Леруа и хотела, чтобы это чувство никогда не кончалось.