Жена путешественника во времени
Шрифт:
Генри смеется.
– По Дарвину это даже преимущество,– говорит он. – Мы исчезаем.
Он гладит мышь, и она какает ему на ладонь.
– Никакой сопротивляемости стрессу,– объясняет Кендрик, сажая мышь обратно в клетку, где она зарывается в туалетную бумагу.
Как только мы приходим домой, я звоню доктору Монтейг и рассказываю об иммунодепрессантах и внутреннем кровотечении. Она внимательно слушает и говорит, чтобы я пришла через неделю, а пока она кое-что проверит. Кладу трубку, Генри нервно смотрит на меня из-за «Таймс».
– Стоит
– Столько мышей умерло, прежде чем они поняли почему, – замечает Генри.
– Но получилось ведь! Кендрик выполнил свою задачу!
– Да, – отвечает Генри и возвращается к чтению.
Я открываю рот, но передумываю и иду в мастерскую, слишком взволнованная, чтобы спорить. Получилось как по волшебству. Как по волшебству.
ПЯТЬ
ГЕНРИ: Я иду по Кларк-стрит в конце весны 2000 года. Ничего особенного, обычный милый вечер в Андерсонвилле, все продвинутые подростки сидят за маленькими столиками, пьют модный холодный кофе у «Копс», или сидят за столиками побольше и едят кускус в «Резе», или просто прогуливаются, не обращая внимания на шведские магазины сувениров и восхищаясь своими собаками. Я должен быть на работе, в 2002 году, но, увы. Мэтт прикроет меня на лекции-демонстрации, наверное. Напоминаю себе: не забыть потом поставить ему обед.
Прогуливаясь таким образом, я внезапно вижу Клэр на другой стороне улицы. Она стоит у витрины «Джорджа», магазина классической одежды, глядя на детские вещи. Даже ее спина выражает желание, даже плечи вздыхают и страдают. Я наблюдаю, как она прижимается лбом к окну и стоит там, печальная. Перехожу через дорогу, напугав грузовик «Единой посылочной службы» и «вольво», встаю за ней. Клэр поднимает глаза, удивленная, и видит мое отражение в витрине.
– О, это ты,– говорит она и поворачивается. – Я думала, ты с Гомесом в кино.
Клэр выглядит взъерошенной, немного виноватой, как будто я поймал ее на каком-то преступлении.
– Может быть. На самом деле я должен быть на работе. В две тысячи втором.
Клэр улыбается. Она выглядит усталой, я прокручиваю в голове даты и понимаю, что три недели назад случился наш пятый выкидыш. Я замираю, потом обнимаю ее, и, к моему облегчению, она прижимается ко мне, кладет голову на плечо.
– Как ты?
– Ужасно, – тихо отвечает она. – Так устала. Я помню. Она несколько недель пролежала в постели.
– Генри, я сдаюсь. – Она смотрит на меня, пытаясь понять реакцию по моему лицу, взвешивает свое намерение против моего знания.– Я сдаюсь. Этого никогда не произойдет.
Что останавливает меня, не давая сказать ей то, что ей нужно? Я не вижу ни малейшей причины, почему бы не сказать. Я перебираю в памяти все, что может помешать
– Подожди, Клэр.
– Что?
– Подожди. В моем настоящем у нас есть ребенок.
Клэр закрывает глаза и шепчет:
– Спасибо.
Не знаю, говорит ли она это мне или Богу. Это неважно.
– Спасибо, – повторяет она, глядя на меня, говоря это мне, и я чувствую себя ангелом в извращенной версии Благовещения.
Я наклоняюсь и целую ее; чувствую, как в ней бушуют облегчение, радость, уверенность. Вспоминаю маленькую лохматую голову, торчащую у Клэр между ног, и наслаждаюсь, потому что этот момент творит чудеса. Спасибо. Спасибо.
– Ты знал? – спрашивает Клэр.
– Нет.
Она выглядит разочарованной.
– Я не только не знал, но я еще делал все возможное, чтобы ты больше не забеременела.
– Класс, – смеется Клэр. – Значит, что бы ни случилось, я просто должна молчать и ждать?
– Да.
Клэр улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ. Просто ждать.
ШЕСТЬ
КЛЭР: Я сижу за кухонным столом с «Чикаго трибьюн» в руках и наблюдаю, как Генри распаковывает покупки. Коричневые бумажные пакеты ровно расставлены на стойке, и Генри, как волшебник, достает кетчуп, курицу, сыр. Я жду кролика и шелковых платочков. Вместо этого появляются грибы, черные бобы, соус, салат-латук, ананас, снятое молоко, кофе, майонез, яйца, лезвия, дезодорант, яблоки «Грэнни Смит», сливки, рогалики, креветки, морковь, презервативы, сладкий картофель… Презервативы? Я встаю, подхожу к стойке, беру синюю упаковку и трясу у Генри перед носом.
– У тебя что, другая женщина?
Он вызывающе смотрит на меня, копаясь в холодильнике.
– Нет, у меня было видение. Я стоял у прилавка с зубной пастой, когда это случилось. Хочешь послушать?
– Нет.
Генри встает и поворачивается ко мне. Выражение лица у него тоскующее.
– Ну, в любом случае послушай: мы не можем продолжать пытаться завести ребенка.
Предатель.
– Мы же договорились…
– …продолжать пытаться. Думаю, пяти выкидышей достаточно. Думаю, мы просто устали.
– Нет. То есть почему не попробовать еще?
Я пытаюсь изгнать из голоса умоляющие нотки, проглотить гнев, который поднимается у меня изнутри и примешивается к интонации.
Генри обходит стойку, становится напротив меня, но не дотрагивается, зная, что дотрагиваться нельзя.
– Клэр, в следующий раз выкидыш убьет тебя, и я не собираюсь продолжать, если в результате ты умрешь. Пять беременностей… Я знаю, что ты хочешь попробовать еще, но я не могу. Я так больше не могу, Клэр. Прости.