Жена убии?цы. Человек с душои? дракона
Шрифт:
Двумя неделями позже.
Гектор и Мария – в бежевых тренчах и темных очках, несмотря на то, что была зима, – стояли перед кудрявои женщинои со смуглои кожеи. Женщина та была украшена золотыми цепочками, подвесками, браслетами и кольцами, словно надела все, что досталось от мамы. Наиграно радостным голосом она поздравила их с новои главои жизни.
«У Андре было десятки исполнителей, – вдруг вспомнил Гектор и посмотрел на Марию. – А ты сильнее, чем кажешься, не так ли? После первого убийства меня еще два месяца тошнило при виде людей».
Двумя часами позже.
Отец Марии – он был в джинсовой жилетке с кучеи карманов – выпил немного водки и уже в середине ужина блевал в туалете, издавая страшные, нечеловеческие звуки, которые имела удовольствие услышать уборщица.
Часом позже.
Вместе они поехали на такси в отель – вчетвером в однои машине, чтобы все было по-семеиному, потому что уж так довелось, что чем теснее и беднее, тем семеинее. Мать Марии, сидевшая в шубе, рассказывала пошлые анекдоты, пока Михаил Иванович пил газировку, смотрев в усыпанное капельками воды окно.
– Заходит, значит, девушка в бар, – это был уже третии по счету анекдот в исполнении Надежды Васильевны. – Красивая такая, вся из себя секси-шмекси. К неи подходит бармен и спрашивает: что-нибудь налить? Она сидит такая, смотрит на него, а потом говорит: слушаите, а можно личныи вопрос? Бармен на автомате протирает стол тряпочкои и говорит: ну можно. Девушка смотрит по сторонам. Убедившись, что рядом никого нет, спрашивает: а правда, что у барменов… ну маленькие? Бармен глаза вылупил и не знает что ответить. Ответит, что это вранье, тогда возьмет на себя слишком много, член ведь может не оправдать ожидании. Ответит, что это правда, то со стыда сгорит. Если начнет оправдываться, то уж точно она решит, что маленькии. Бармен водит тряпочкои по столу и громко так, прям даже с ненавистью, говорит: а это правда, что у девушек, которые спрашивают про пенисы… у них большущие волосатые вагины?! И весь такои грудь надул, как будто идеально выкрутился, и прибавил: …и еще сиськи висячие?! Девушка меняется в лице, резко встает, выпрямляет юбочку и обиженно отвечает: я вообще-то про зарплату, – Надежда Васильевна раздалась хохотом на заднем сидении между Мариеи и мужем.
– Маамаа, – потянула Мария.
– Что болит, о том и говорит… ну вы поняли, – бурчал Михаил Иванович.
– Точно! Она ему про зарплату, а тот про стручок, – Надежда Васильевна выдерживала высокую тональность.
– Я про тебя вообще-то, – сказал Михаил Иванович.
– Ои, напился, сиди и не нои.
Гектор впервые за долгое время обнаружил себя в кругу людей, которые не говорят об убийствах и деньгах. Все было по-доброму, по-простому. Он не смеялся так много, как остальные, вернее, вообще почти не смеялся, но чувствовал, что его жизнь меняется. Грязь, кровь и имена на бумажках становились все меньше и меньше, прямо как Деловэр, когда они летели на самолете.
Двумя часами позже.
Жаркая, воняющая потом и феромонами ночь поглощала тела Гектора и Марии, словно это единственныи момент их жизни. Эифория достигала неприличных пределов, из-за ко- торых казалось, что все происходит не по-настоящему. Гектор держал Марию так крепко, что на ее бедрах оставались синяки, а кожа на спине Гектора покрывалась красными бороздами и вздутыми порезами.
Десятью часами позже.
Михаил Иванович сидел на стульчике возле столика с детскими принадлежностями для рисования и ждал, пока Надежда Васильевна примерит платье, которое еи хочет подарить Мария. Совсем скоро родители уедут домой.
Двумя днями позже.
Надежда Васильевна во всю улыбалась и махала рукои из окна поезда «Санкт-Петербург – Рязань». Михаил Иванович что-то увлеченно писал на столике. Когда поезд тронулся, отец Марии с бедным видом прислонил к стеклу альбомныи лист, на котором написано «Спасите».
Месяцем позже.
Мария – теперь уже Берииская – вернулась к занятиям. В окружении сокурсников она слушала лектора, которыи рассказывал о пустотах в архитектуре, которые образуются как бы сами собои и не являются запланированными.
«Как это похоже на нас с Гектором, – думала она. – Я не ждала таких поворотов, но наша любовь стала крепкой как сталь».
Гектор тем временем стоял с паспортом перед накаченным мужичком с близко расположенными глазами и удивительно большими усами: он рассказывал правила посещения боксерского клуба. Гектору было важно не только поддерживать форму, но и спускать пар. Человеку, который убил сотни человек, было непросто жить обычной жизнью.
Месяцем позже.
Гектор закрывал массивную дверь, а Мария воодушевленно бегала из комнаты в комнату, пропевая:
– Мы сделаем все в скан-динав-ском сти-ле! Все будет све-тлым, сво-бод-ным и практич-ным! – она подбежала к Гектору, сложила ручки ему на правое плечо, пока тот смотрел в окно, и тихо добавила: – Как на тех фотографиях, помнишь?
Гектор не помнил этих фотографий. Все, о чем помнил Гектор, это об угрозе, которая висела над ними. Разумеется, он соврал, когда говорил, что в России им ничего не угрожает. Американцам, и правда, сложнее вести деятельность в России, но порой деньги могут решить любой вопрос. Единственное, что интересовало Гектора при выборе квартиры, это отсутствие дома с противоположной стороны, чтобы не было возможностей для снайпера, и наличие балкона, чтобы в случае опасности сбежать через соседнюю квартиру.
Неделеи позже.
Мария с Гектором сидела в полупустом кафе и ели шоколадныи десерт, смотря друг на друга. На улице лил сильныи дождь; они ждали, когда дождь закончится, чтобы поити до-
мои и снова раскидать постельное белье их голыми конечностями.
Двумя неделями позже.
Мария смотрела по сторонам, убедившись, что вагон метро пуст, и, закусив нижнюю губу, расстегнула широкии ремень Гектора. Затем опустила голову и стала сосать его член, пока Гектор с наслаждением откинулся к холодному стеклу.
Неделеи позже.
Гектор разукрасил морду толстого мужика, которыи назвал Марию сексуальнои. Мария кричала, чтобы Гектор успокоился и что ничего страшного не произошло, но тот перестал бить только тогда, когда толстяк упал без сознания.
Мария едва заметила, но Гектор получал удовольствие, избивая мужчину. Он с радостью ждал повода подраться.
Месяцем позже.
– Гектор! Проснись, Гектор! – Мария прыгала на кровати.