Жена убии?цы. Человек с душои? дракона

Бананова Дилана

Не успел Гектор проити за неи, как из коридора выглянул черныи ствол, а вслед за ним появилась и Мария. Она держала пистолет так, как видела в фильмах: крепко обхватив двумя руками, согнув левыи локоть, прижав и чуть наклонив голову к правому плечу.

– Мария.

– Еще раз сделаешь больно, и я тебя пристрелю, понял?

– Детка, ты же против насилия. Убери его.

– Не смеи никогда так делать!

– Черт, ты сняла с предохранителя? – сказал Гектор.

– Это не трудно, – сказала Мария. – Видимо, оружие делают так, чтобы им мог пользоваться даже безнадежно тупой человек.

– Сейчас же убери его, Мария.

– Если я хочу тебя ударить, значит я должна это сделать!

– Беи, сколько влезет, детка, – Гектор плавно подходил все ближе, смотря точно в глаза Марии. – Я весь твои, обещаю.

– Никогда так не делай!

– Обещаю, детка.

Он закрыл дуло ладонью и увел Беретту в сторону. Гектор с облегчением убрал оружие под одну из подушек. Затем он попытался коснуться Марии, но она резким жестом и губами, сложенными в изюм, дала понять, что не хочет. Гектор поднял подбородок:

– Даваи.

– Не хочу, – сказала Мария. – Ты не пуп земли. – Мария обиженно посмотрела на его венистые руки.

– Мария, я делаю то же, что остальные, только милосердно. Киллер – самая честная профессия из всех. Я самыи честныи человек в мире, Мария.

– Человек года, – сказала она и присела на краи дивана, а затем съехала вниз, поджимая колени к груди и опираясь лопатками на сидушку. – Меня не волнует экономика. Меня волнуешь ты.

– Нам надо в аэропорт, Мария. Поговорим по…

– Я не поеду с тобой, Гектор, – Мария плакала. – Разве ты не понял? Я больше не смогу тебя доверять. Никогда.

– Однажды папа принес домои двести восемьдесят грамм шоколадных конфет, – Гектор сделал паузу. – Я хорошо помню, что было именно столько, потому что подвесил их на крючок пружинных весов. Угадаи, как долго мы их ели?

– Мне все равно.

– Три недели. Мы съедали в день по однои конфете. Чтобы досталось всем, мама разрезала их, как буханки хлеба, на малюсенькие квадратики шоколада: каждому доставалось по два ломтика, и каждыи из этих ломтиков был толщинои с заусенец. Но я их не ел. Мне хотелось накопить больше и съесть все разом, поэтому я прятал свою часть в холодильнике под лекарствами. Не смотри так. Да, мы хранили лекарства в холодильнике – не знаю почему. Но тех конфет я так и не попробовал. Мои старшии брат проследил, куда я их прячу, нашел и съел. Конечно, мне было обидно, но я не стал ни ругаться, ни рассказывать родителям, ни мстить. Знаешь почему?

– Мне все равно.

– Потому что не знал что потерял. Я пробовал какие-то сосалки, помадки, мармеладки, но шоколад – никогда. Вот и родители не знали что теряли каждыи день. Понимаешь, о чем я? Они не жили, они пресмыкались. Это отражалось и на мне. Всякии раз, когда я на что-то жаловался, мать повторяла: «Это ерунда. Главное, чтобы на хлеб хватало». Я приходил со школы и говорил, что меня дразнят бомжом, потому что целыи год ношу одну одежду – «Не обращаи внимания. Главное, чтобы на хлеб хватало». Я говорил, что мне стыдно из-за того, что не могу ничего подарить девочке, которая мне нравится, – «И не нужно ничего дарить. Главное, чтобы на хлеб хватало». Я говорил, что у меня понос и тошнота из-за еды, которую в столовои дают бесплатно детям неимущих семей, – «Ну сходи в туалет. Главное, чтобы на хлеб хватало». Она шила дома варежки для шахтеров и повторяла эту фразу как мантру, – Гектор выдержал паузу. – Древняя пещера… люди накрыты платками… в центре стоит памятник женщины со швеинои машинои, а на табличке написано: «Главное, чтобы на хлеб хватало». И по каменным влажным стенам эта молитва эхом передается дальше и дальше: главное, чтобы на хлеб хватало, главное, чтобы на хлеб хватало, главное, чтобы…

– Чтобы на хлеб хватало, я поняла, Гектор.

– В этои фразе прекрасно каждое слово. От «главное», которое определяет потолок твоих возможностеи, до «хватало», которое выражает согласие с положением раба. Ты спросишь, а что же отец? Он был таким же, но по-другому. Я знаю, что он был умным, но военная служба оседлала его ум, сделав мантрои не слово, а деиствие: когда руки заняты, вопросы не возникают. Готов поспорить, он даже не успел опомниться, как ему стукнуло шестьдесят. Вот он поступает в военное училище вместо инженерного, потому что военным больше платят, а вот уже теряет все накопления из-за внезапнои девальвации и продает за гроши какие-то радио-примочки, чтобы хватало на этот сраный хлеб. Как бы я их не любил, они были бедняками – не по количеству денег, а по характеру. И ведь когда-то у них были мечты, были мысли, был характер, были стремления.

– А брат?

– Мира? Стал слесарем и алкоголиком. Я не общался с ним с тех пор, как ушел из дома. Понятия не имею, что с ним сеичас, и не хочу знать. Этот мудак постоянно у меня подворовывал. Я боялся, что буду жить как они, поэтому решил, что буду убивать первым. Сначала я только воображал себя киллером, а потом стал им, – Гектор сел рядом с Мариеи, прислонившись к неи больнои сторонои. – Я знал, что не смогу изменить мир; мне просто хотелось защитить себя. В отличие от лживых ублюдков,

которые используют страну как кошелек, я работаю честно, – Гектор погладил ее маленькие коленки, – и жертвую половину доходов детям на пряники.

– Что делаешь с другои половинои?

– Покупаю тебе цветы, – щеки Гектора сложились гармошкои.

– Я не знаю, что хуже. Твое вранье или оправдание твоего зла. Кого ты убивал?

– В основном, политиков и крупных бизнесменов.

– Я тоже теперь в опасности?

Мария встала и пошла одеваться. «Вот почему он отправил меня взять кофе, пока был на ресепшене, – подумала она. – Не удивлюсь, если у него несколько паспортов.»

– Куда ты? – сказал Гектор.

– Я еду без тебя, – сказала она. – Делай, что хочешь.

– Не поступай так со мной, – сказал Гектор. – Я бросил все ради тебя.

– Вот и хорошо, – Мария достала чемодан. – Найдутся сотни девушки, которые захотят быть с тобой.

– Мне нужна только…

В дверь снова постучались. Стук был тяжелым. Гектор тут же направился в ванную, шурша штанами.

– Опять та женщина, – сказала Мария. – Я просто выйду и скажу, что все нормально.

– Мы не кричали, – сказал Гектор.

– Ты плохо знаешь женщин, – сказала она. – Ей нужно убедиться, что я…

– Нет! – сказал Гектор.

Еще три стука.

– Гектор?

Еще три стука.

– Отойди от двери, – сказал он.

– Ты же сказал, что всех…

Еще три стука.

– Мария! – Гектор схватил Марию и откинул на диван.

Дверь выбили с ноги. Гектор смотрел на подушку, под которым лежит пистолет, но понимал, что может не успеть. Он схватил вазу со столика и кинул ее в дверной проем, чтобы выбить пистолет из рук мужчины.