Жена журавля
Шрифт:
Клэр вздохнула:
— А кажется, гораздо меньше.
— Как там Хэнк?
— О боже. Я вовсе не ревную — и не хотела бы вернуться к нему теперь, когда он разбогател. Он милый, но — слишкомуж милый, с какой стороны ни посмотри. А мне нужен мужчина, который умеет держать удар, иначе я превращаюсь в стерву, а кому это нужно? Я просто удивлена, вот и все. Удивлена, но все-таки рада. Конечно рада.
— Ты уверена?
— Дорогая, а тебе самой не хотелось
— Хэнк при деньгах.
— Хэнк был при деньгах, когда я его встретила. Я не живу в кредит.
— И ты не ревнуешь.
— Перестань поддразнивать. Ты говоришь, что эта Кумико прелестна, и я тебе верю. Я счастлива за него. За них обоих.Ей с ним повезло.
— А ему — с ней, — твердо сказала Аманда.
И на секунду задумалась, что же хотела этим сказать.
Вернувшись домой, она повесила табличку на стену над телевизором — просто потому что там был крючок, на котором держался старый плакат французского кино, находившийся там с таких незапамятных времен, что она почти перестала его замечать. Сняв плакат, она повесила табличку на его место.
— Что это? — тут же вытаращил глаза Джей-Пи.
Она собралась было ответить, но объяснить это в доступных для него выражениях показалось ей слишком сложно, и потому она просто сказала:
— Искусство.
— Ну ладно, — с уважением протянул Джей-Пи и даже не стал вываливать на нее лавину вопросов, к которым она морально готовилась. Просто посмотрел на табличку долгим задумчивым взглядом, а затем спросил: — А можно, я посмотрю «Вихляшки в джазовом веке»?
Аманда уставилась на него, соображая:
— В каменном веке?
— Я так и сказал!
— Валяй, ты знаешь, как включать.
Пока Джей-Пи ковырялся в пультах, запуская уже загруженных «Вихляшек» по телику, Аманда разглядывала табличку, думая о том, что, возможно, гора и птица на ней — это отец и Кумико. А возможно, и нет. А еще она подумала, что небольшая, в общем-то, табличка кажется в то же самое время странно огромной — больше гостиной, больше всей ее, Аманды, жизни; и чем дольше ее разглядываешь, тем сильнее мир таблички грозит перетечь сюда, в этот мир.
Время шло, а она так и не собралась рассказать об этом подарке ни одному из родителей. И судя по словам Джорджа, ему Кумико тоже ни о чем говорить не стала. Ничего не узнал он и от внука, хотя Аманда вовсе не собиралась просить малыша соврать, как-то само собой вышло, что никто об этой табличке больше не упоминал. Это стало их тайной, которую все негласно согласились хранить.
А сама Аманда просто продолжала любоваться этим пейзажем, и все.
За
— Не хочешь с нами пообедать? — предложила она однажды, подходя к ней и таща за собой Мэй, как заправский буксир.
У Мэй отвисла челюсть.
— Серьезно?
— Серьезно? — эхом отозвалась и Аманда.
— Девушки в офисе, — заявила Рэйчел, — должны держаться друг за дружку? Чтобы обезопасить себя от всяких глупостей?
— Так ты серьезно? — повторила Мэй.
— Серьезней некуда, — отозвалась Рэйчел. — Мы все здесь взрослые люди?
— Спасибо, — сказала Аманда. — Но у меня свои планы.
— Ну, как хочешь, — бросила Рэйчел, и они обе ушли.
Но и это было еще не все.
— Мы завтра собираемся в кино, — объявила Рэйчел в пятницу утром. — Поржем над акцентом Энн Хэтэуэй? А потом опрокинем по паре коктейлей?
Аманда взглянула на нее с подозрением:
— Это что, приглашение?
На лице Рэйчел появилась злая, с издевкой, гримаса, но тут же исчезла.
— Слушай, — сказала она. — Ну, сколько раз я должна тебе говорить, что прошу прощения?
Аманда открыла рот, потом закрыла — и открыла снова.
— Один?
— Ну, так как? Пойдешь?
— Но у меня Джей-Пи…
— Ладно, расслабься. — И Рэйчел снова ушла.
Все было странно — в каком-то смысле еще хуже, чем в период их дружбы на почве взаимной ненависти. По работе Рэйчел муштровала ее, как и всегда, но странные приглашения от нее так и сыпались, и однажды Аманда сдалась, и все трое наконец отправились обедать в недавно открытую модную бургерную.
— Думаете, это настоящий эмменталь? — спросила Аманда, поднося к глазам бургер.
— Поверитьне могу! Чтобы клали такой шикарный сыр на какой-то гамбургер?
— «Шикарный»? — фыркнула Рэйчел. — Кто сказал «шикарный»?
Мэй чуть заметно смутилась:
— Кажется, я…
— Как у тебя с Уолли? — спросила Аманда, надкусывая бургер.
— Уолли — большой сосунок, — ответила Рэйчел, разрезая свою порцию надвое.
— У него — большой сосунок? — уточнила Аманда. — Или он сам такой?
Рэйчел шваркнула вилкой и ножом о столешницу — с такой силой, что вздрогнули даже за соседними столиками.
— Знаете что?! — почти заорала она. — Я, между прочим, порядочная!
Звенящая тишина повисла над их секцией ресторана. Мэй посмотрела на Аманду, потом снова на Рэйчел.
— Ну да, — сказала Мэй. — Ну, то есть ты в порядке…
— А кто говорит, что ты непорядочная? — спросила Аманда с явным интересом, хотя и не забывая откусить очередной кусок мяса.