Жених без лица
Шрифт:
За дверью помолчали, потом:
– Ну, извини… хрен с телеграммой, серьезные люди хотят тебе кое-что передать.
– Что именно? Может, это мне не нужно? – очень разумно предположил детектив.
– Шмыга, поговорить надо, – вмешался второй, с хрипотцой, явно не верящий в мягкие методы общения.
– Ребята, идите домой, пока милицию не вызвал!
– Иван Петрович, это не серьезно…
– Да ни хрена нам менты не сделают, мы же тебе дверь не ломаем. Пока не ломаем, – зло сказал второй и постучал. Видно, паршивец, пытался оценить надежность дверной перегородки.
«Ну, и что
– Здравствуйте, я могу поговорить с Иваном Петровичем? – произнес взволновано девичий запыхавшийся голос.
– Можете, Аня.
– Узнали? Здравствуйте, мне необходимо срочно сказать вам что-то важное. Мы могли бы сейчас встретиться?
– Никак, Аня не могу. Устал, не ел…
– Иван Петрович, это касается вашей безопасности!
– Пусть касается чего угодно, но сегодня из дома я не выйду.
– Раз так… хочу сказать, что у вас могут быть неприятности. Из-за меня…
– Кажется, они уже начались, – проговорил Иван Петрович, разглядывая в дверной глазок двух молодчиков, все еще слоняющихся взад-вперед по лестничной площадке.
– Двое таких противных здоровых парня? Они на красной «девятке» все время катаются. Не бойтесь, это из папиной службы безопасности. Я немедленно выезжаю. Будут приставать, скажите, что Артур велел им вернуться.
– Да я не боюсь, просто не решил, что мне с ними делать. Артур? Это еще кто такой?
– Приеду, все объясню.
– Эй, почтальоны, вы еще здесь?! – крикнул детектив, кладя трубку.
Тишина.
– Артур велел вам домой ехать. Кушать вечернюю кашку, укладываться баиньки…
«Черт знает что! Папенькина служба безопасности проснулась. С чего бы это? Потерял одну дочь, стал бдить за другой? Елки-палки, духовка!»
Курица удалась. Натертая чесноком проперченная золотистая кожица источала такой бесподобной аромат и так нежно хрустела под зубами, что несколько минут и Шмыга, и Аня, бросая виноватые взгляды друг на друга, не могли оторваться от курицы. Младшая Чайка справилась с собой первой, поддела вилкой зеленый горошек, отправила его в рот и осторожно коснулась губ салфеткой, на которой сразу отпечатались две узкие красные полоски. Ивану Петровичу чувствовал себя неловко перед гостьей, но он ничего не смог поделать со своим зверским аппетитом.
Впрочем, жующий детектив не смущал девушку.
– Кое-кто, наверное, вообразил, что мы с вами спим, – свободно рассуждала она.
– Хм, – поперхнулся Иван Петрович. – Кажется, грудку переперчил. Это папа такие нездоровые мысли высказывал?
– Папа никогда не вмешивался в нашу личную жизнь, он, по-моему, даже не подозревает, что мы с Маришей имеем такую штуку, как личная жизнь.
– Может, эти… инсинуации идут со стороны матушки, – осторожно высказался Шмыга, подбирая с общего блюда остатки жареного на гарнир картофеля. – Естественное беспокойство…
– Ерунда, все мамино беспокойство сводится к тому, чтобы я не принесла в подоле ребенка от неизвестного папочки… – отмахнулась Анна. – Сейчас ей плохо, в религию ударилась. Давайте, я чай свежий заварю.
– Нет, – твердо сказал Иван Петрович. – Я сам.
Инсинуации… Все мыслят какое-то непотребное. Да вы только посмотрите на эту девчонку – школьная челочка на глазах, руки лодочкой сложены на коленях, прямодушные, открытые как у школьной активистки глаза, правда, с зеленой опасной искоркой в глубине зрачка… Одета, конечно, по-взрослому: черные колготки, короткая кожаная юбка, пушистые от какого-нибудь «максфактор» реснички, сине-зеленые тени на веках… в бледно-розовой впадине между отворотами воротника легкой курточки тот же сестрин золотой медальон.
– Я знаю, откуда ветер дует. Артурчик его гонит.
– Да, кстати, кто такой Артур? Молодчики мигом исчезли, когда я пригрозил этим именем.
– Папин компаньон. Они вдвоем владеют контрольным пакетом акций винзавода.
Аня рассказала, как года два назад в их доме появился чернявый господин, нерусский: то ли турок-месхетинец, то ли дагестанец, не поймешь кто. Появился не один, вместе со своей сестренкой Лейлой.
– Такая дама, просто супер! Смуглая, красивая, всегда стильно одета. Между прочим, два вуза окончила, один где-то на Кавказе или в Крыму, второй в Москве, знаменитую Плешку – академию имени Плеханова. Сейчас работает папиным замом по кадрам. Правда, стерва еще та. Хотя, умные и деловые – все стервы.
– Появился, а дальше?
– Папин завод тогда был весь в долгах, даже хотели его выставлять на торги или вводить внешнее управление. Артурчик спас, выкупив половину контрольного пакета акций. Теперь везде нос сует свой. Меня блюдет. Я, говорит, такого жениха тебе найду, с такими людьми в родстве состоять будешь, потом «все делай, что душа желать хочет»… – смеясь, передразнивала Чайка.
«Кажется, домой идти она не собирается», – с тревогой подумал Шмыга. – «Завтра янычары ревнивого турка разнесут мою квартиру из гранатометов».
– Артур решил, что ты в неких отношениях со мной и поэтому направил сюда своих подонков?
– Угу. Мне кажется, что он в меня ужасно влюблен и ревнует ко всем. Он даже в общагу ко мне приезжал со своими быками, когда я пожаловалась ему на одного придурка.
– Ему сколько лет?
– Пятьдесят с хвостиком.
– Не поздновато ли для ревности? Ах, да, бережет тебя для некоего избранника. Анечка, тебе не пора домой? Одиннадцатый час. Папа с мамой волноваться будут, – самым естественным тоном сказал Шмыга, поднимаясь, чтобы убрать со стола.
– Не будут, – спокойно сказала Чайка, не шелохнувшись.
– Почему? – насторожился Иван Петрович.
– Я живу в общежитии.
– Вот как? Очень взрослая девочка?
– Ты знаешь, я догадалась, почему убили, то есть, наказали Маришу, – вдруг безо всякого перехода драматическим шепотом прошептала Аня, не обратив внимание на иронию детектива. – Я должна была догадаться об этом раньше. В шестнадцать лет она… она… ну, лишилась девственности. Вот.
– И что?
– Как же? Вы сами говорили о праведном образе жизни, что человека наказывают за нехорошие поступки. Она отдалась своему парню без любви, из интереса. К тому же, – Аня жалобно посмотрела на него и ее брови изогнулись домиком, – он был женат!