Женька и миллион забот
Шрифт:
– Ты Геночку не знаешь, – прошептала она трясущимися губами. – Он ничего на потом не откладывает. Если уж решил… топиться, – она с трудом выдавила это слово, словно кусок неразжеванной колбасы: —…то ни сомневаться, ждать не станет.
– Так, хватит нюни распускать, – грубо отрезала Женька. Мысль о бездействии выводила ее из себя. Она принадлежала к той породе людей, которые в критическую минуту не могут сидеть, сложа руки, и ждать, когда судьба вывезет по кривой. Она без лишних рассуждений подхватила подругу под локоть и оглядела уже темный двор. Единственный подбитый фонарь стоял у мусорных баков, в которых кто-то подозрительно возился и переругивался на кошачьем языке. – Прекрати паниковать и пошли!
– Куда? – совсем ошалела Ниночка, ничегошеньки не понимая. Это было домашнее существо, никогда не выходившее на улицу позднее пяти часов вечера. Темнота не просто ее пугала, а приводила в настоящий ужас, доходящий до ступора. И одна мысль о том, что в этот страшный вечер, когда ее жених пошел топиться, ей еще и предстоит таскаться по городу, заглядывать во всякие темные места и искать труп…
– Как это, куда?! На набережную, естественно, к мосту! – выпалила Женька, которую ни ночь, ни темнота на улицах нисколько не смущали. Она всегда потешалась над советами милиции ходить только по хорошо освещенным улицам. Хотела бы она посмотреть на эти самые «хорошо освещенные улицы»… если они вообще существуют. Может, где-нибудь в Москве… – Где же он, по-твоему, должен топиться, не дома же в ванной… – и Женька энергично зашагала в сторону ближайшей автобусной остановки.
– А я слышала, один мужчина своих жен топил в ванне, – испуганно сообщила Ниночка, у которой теперь на уме были одни покойники.
Женька хмыкнула и почти бегом припустила по улице, а Ниночка, побоявшись остаться одна, кинулась за ней, звучно топая высокими точеными каблуками.
– Говорят, он их смешил разными анекдотами, а когда они начинали хохотать… ой! – она так и шарахнулась от пожилого мужчины, который вышел им навстречу из-за угла, сама до смерти напугав несчастного старичка. Тот только укоризненно покачал головой, проворчав что-то недоброе себе под нос.
Черное облачко отделилось от старика и потянулось шлейфом за двумя подружками. Кирюшка тут же вцепился в черныша, заграбастал его, попытался оторвать от Ниночкиного подола. Но тот держался крепко, чуя поживу – невеста-неудачница так и испускала густой поток страха. Глядишь, через пару минут, привлеченные сигналами одного безментального, сбегутся и остальные со всей округи. И тогда считай весь план насмарку. Ангел, натужно крякнув, раздавил низшего, брызнув в пространство остатками темной энергии. Они тут же рассыпались пылью, оседая на мостовую и тая, точно первый снег.
– О чем я? – вдруг сбилась Ниночка, у которой от ужаса совсем память отшибло. – Ах, да. Он их смешил, а потом…
Женьке сейчас было не до жутких историй. Она торопилась поскорей решить все Ниночкины проблемы и, наконец, вернуться домой, где ее ждала целая тонна неупакованных вещей, она только сейчас сообразила, что до сих пор не предупредила мать о своем отъезде. Ну и ладно, еще успеется…
– … когда они заходились от хохота, он дергал их за ноги и топил, а они не могли вылезти…
Женька издала страдальческий стон и остановилась на полном ходу, Ниночка с разбегу налетела на подругу:
– Ой!
– Ну что ты городишь? Что ты городишь? Какие ноги?
Ниночка удивленно перевела взгляд на ноги подруги. Действительно, причем здесь ноги?
– Нет, ну, я к тому говорю… что в ванне тоже можно утопиться… – пролепетала Ниночка, не понимая, почему Женька так сердится на нее. Она вообще не понимала, за что на нее сердиться? Она ведь всегда старается сделать, как лучше. Странно, что никто вокруг этого не замечает.
– Но ты же не собираешься топить своего Геночку в ванне! – вспылила Женька.
– Да бог с тобой! – Ниночка отмахнулась, перепугано попятившись. В короткое мгновение в ее живом воображении всплыла ясная картина: вот Геночка сидит в ванне, она подходит, хватает его за ноги и дергает… Ниночка болезненно поморщилась, Геночка как-то говорил, что еще два года назад занимался каратэ или у-шу или таэквандо… у него даже какой-то там пояс… нет, с каратистом лучше не связываться, мысленно решила для себя Ниночка, можно пяткой по физиономии получить. – Еще того не хватало! Он же меня покалечит, – машинально произнесла она вслух.
– А уж если и собираешься, то хотя бы подожди, когда распишетесь, разбогатеете и купите квартиру, – не слушая подругу, съязвила Женька, ринувшись через перекресток. – По крайней мере, тогда хоть какая-то выгода будет от убийства.
– Да не собираюсь я его убивать! – возопила Ниночка с таким отчаянием, что проходящая мимо толстая тетка невольно обернулась, а потом, прибавив шагу, быстро поспешила на другую сторону улицы, грузно переваливаясь с боку на бок, точно утка.
Неизвестно, до чего бы еще договорились подруги, если бы в этот момент Женька не узрела автобус.
– Быстро! – скомандовала она, и вприпрыжку припустила к остановке. Ниночка хоть и была на высоких каблуках, не отставала от нее.
Автобус был набит битком, Женька с трудом втиснулась на заднюю площадку, а Ниночку затерли, и она едва не осталась на остановке. Двери уже стали закрываться, когда несчастная невеста вдруг осознала тот факт, что общественный транспорт сейчас уйдет без нее. По всей видимости, ужас перед угрозой остаться одной на темной улице придал ей столько мужества и сил, что растолкав мужчин, которые стояли впереди, она втиснулась на нижнюю ступеньку, и двери за ней захлопнулись, намертво прищемив подол платья.
– Девушка, вы мне ноги отдавили! – кому-то пожаловался дородный гражданин в сероватом костюме тридцатых годов, Ниночка не могла видеть его лица, потому что стояла, уткнувшись носом в его пухлый зад, что ее совсем не радовало.
– Извините, тесно, – послышался Женькин голос.
Автобус затрясло по колдобинам, потом он стал разворачиваться, и бедную Ниночку уложило на двери. Толстый гражданин своими телесами опасно придавил ее к створкам. Автобус остановился, двери за спиной угрожающе разъехались, и Ниночку вместе с потоком выходящих вынесло на остановку.