Женька и миллион забот
Шрифт:
– Нам не здесь! – Женька суматошно махала руками. – Залазь обратно!
Это было легче сказать, чем сделать. Ниночка ринулась к автобусу, и, наверное, осталась бы ни с чем, если бы не попала в самую гущу садящихся пассажиров…
Кирюшка мгновенно сообразил, что надо сделать. Двое крепких верзил, оказавшихся по обе стороны от несчастной невесты, подходили для этого как нельзя лучше. Ангел одновременно тюкнул их по темечкам. Верзилы перемигнулись…
Ниночка только почувствовала, как ее аккуратно подхватывают под локотки.
– Посторонись! – взревел один из них. – Пропустите беременную женщину!
Как ни странно, сработало. И в мгновение ока "беременную" внесли в автобус. Сердобольный народ, засовестившись, хоть и неохотно, но все-таки уступал дорогу.
– Большое спасибо, – от чистого сердца поблагодарила Ниночка двух верзил, протискиваясь к Женьке.
– Кто это там беременная? – поинтересовалась подруга, вытягивая шею и пытаясь заглянуть через плечи и головы стоявших пассажиров.
– Я, – зарделась Ниночка.
Женька едва поручень из рук не выпустила:
– Что, правда?! – ее глаза от удивления округлились.
Ниночка кивнула.
– Уже целый месяц, – с гордостью отрапортовала она.
Женька ошарашено уставилась на подругу. Это было нечто невероятное! Ну надо же, столько молчала! Ничего себе, выдержка! Обычно у Ниночки новости на языке не задерживались. А тут…
– Только я не понимаю, я ведь никому не говорила, даже Геночке… – Ниночка наклонилась поближе к Женькиному уху: – Как ты думаешь, как эти двое узнали, что я беременная? Живота-то еще не видно.
Женька так и прыснула в кулак.
– Да ничего они не знали! Просто им надо было влезть в автобус, вот они тобой и прикрылись.
– А-а, – разочарованно протянула Ниночка и уже с укоризной посмотрела на двух верзил. А она-то думала…
Кирюшка обиженно хрюкнул и недовольно покачал пушистой головой. Да уж, не знали, как же! Вот наивные! Впрочем, чего с этих ведов взять…
– Нам выходить, – Женька потащила подругу к двери. Наступая на ноги, толкаясь, а иногда продираясь ужом, они все-таки добрались до двери.
Автобус остановился, потом что-то брякнуло и запахло паленым. Двери со скрежетом открылись.
– Автобус сломался, дальше не пойдет. Прошу покинуть салон, – объявил шофер.
Толпа, недовольно гудя, повалила из транспорта.
– Хорошо, что мы уже приехали, – резонно заметила Женька, оглядываясь по сторонам. Центральная набережная тянулась на пару километров, вот бы еще знать: где в точности этому Геночке вздумается нырять в воду? Да уж, попробуй предсказать такое… – Интересно, куда идти?
– Не знаю, – Ниночка была в полной растерянности. Это создание даже в спокойной, располагающей к размышлению, обстановке, и то не могла сконцентрировать больше двух мыслей. А уж в момент стресса от нее тем более нельзя требовать чего-то благоразумного. Но вечерняя прогулка по свежему воздуху явно пошла ей на пользу. Её философская осоловелость после стакана водки сменилось живым участием в происходящем. – Может, разделимся: ты пойдешь направо, я – налево? – неуверенно предложила она. – Или наоборот?
– Как же мы разделимся, когда я твоего Геночку в глаза не видела, – нетерпеливо возразила Женька.
Она и сама удивлялась, как это смогла допустить такое упущение. И не то, чтобы Ниночка прятала своего кавалера от подруг, совсем даже наоборот – бегала и всем хвасталась завидным женихом, просто Женьке всё некогда было с ним познакомиться. Всё дела, дела… и вот теперь ищи его…
– Ты хоть фотографию-то с собой взяла? – запоздало спохватилась Женька.
– А зачем? – резонно удивилась Ниночка. – Я его в лицо не узнаю, что ли?
– Да, но я-то не знаю. Хоть бы мне показала, похвасталась, так сказать. А то ищи теперь кота в мешке.
– Ой, мне как-то не до этого было, – Ниночка кокетливо поправила локон, стрельнув многозначительным взглядом в сторону молодого человека, внезапно оказавшегося в поле ее зрения.
– Ну, тогда описывай его давай.
– Чего? – Ниночка вся напряглась. – В каком смысле?
– В смысле словесного портрета, – Женька помавала пальчиками: – ну, там, приметы всякие, знаешь, как преступников в милиции описывают?
– Мой Геночка не какой-нибудь там преступник! – праведно возмутилась Ниночка, и задумалась: – Он такой высокий, в сером костюме, такого мышиного цвета, галстук темно-бардовый, рубашка голубоватая… ну, там, волосы такие, – она изобразило весьма неопределенное движение рукой, – лицо, глаза… – Ниночка запнулась и замолчала, не зная, что еще сказать.
Дать толковое описание – это было выше ее способностей. Впрочем, если быть справедливым, Женька могла по пальцам перечесть своих приятелей, которые вообще по данной теме могли связать пару слов. Правда, имелся у нее знакомый художник, который мог одним эпитетом так охарактеризовать человека, что встретив его на улице, ты безошибочно его узнавал…
– Да, в костюме, – немного подумав, подтвердила Ниночка. – Но он мог переодеться!
Вот еще радости!
– Во что?
– В джинсовый костюм. Или ветровку надеть, – задумчиво дополнила портрет Ниночка.
– Ты знаешь, сколько здесь на набережной молодых людей, высоких и в джинсовых куртках? – сердито поинтересовалась Женька. – У него какая-нибудь особенная примета есть?
– Примета? – Ниночка нахмурилась, потом просияла: – Есть! У него вот тут, – она ткнула себя в низ живота, – большое родимое пятно!