Женька и миллион забот
Шрифт:
– Ангел? – оторопело переспросила Женька. На мгновенье забыв о боли в лодыжке, она машинально поджала ноги, словно боялась, что этот самый «ангел» сейчас вцепится ей зубами в пятку и утащит под кровать, а там… а что там? Пыль там, вот что. Уже больше недели без уборки.
Существо по-прежнему передвигалось на задних лапах, надвигаясь по одеялу на нее. Черные блестящие глазки смотрели сердито и даже несколько раздраженно. Существо повело носиком из стороны в сторону, потом сморщилось и шумно чихнуло, в его передних лапках, очень похожих на крохотные ручки, появился платок, оно высморкалось. Женька узнала свой кружевной платок, который ей когда-то дарила Ниночка на день рождения.
– А где же твои крылья? – не без сарказма поинтересовалась художница, складывая руки на груди.
Существо село, тяжело вздохнуло, платок из лап исчез, как по мановению волшебной палочки:
– В сущности, я уже давно перестал удивляться, – гнусавый голос в тишине комнаты прозвучал достаточно громко. – Знаете ли, все задают одни и те же вопросы, словно с фантазией не в порядке. Крылья! – оно хмыкнуло, саркастически перекосив мордашку. – Кому они нужны, эти крылья? Ну ладно, в средние века еще простительно… тогда ведь кто жил? – оно выжидающе уставилось на горе-хозяйку.
– Кто? – похлопала глазами Женька.
«Если это галлюцинация, то я сошла с ума». Эта мысль почему-то нисколько ее не смутила и не напугала. Шизофрения, факт. Или не факт?
– Необразованные варвары, вот кто, – назидательно произнесло нечто, разводя лапки. – Тогда люди понятия не имели ни об астрале, ни о телекинезе, ни о левитации… а теперь как?
– Как? – уже с любопытством поинтересовалась художница.
– Все образованные, вот как. Книги умные читаете, фантастику всякую, фильмы смотрите… а сами! Тьфу! – существо смачно сплюнуло. Кажется, прямо на кровать.
– Эй, ты, давай, не плюй, не у себя дома! – попыталась приструнить его Женька, но уверенности в голосе не прозвучало.
Во-первых, до сих пор с ней ничего такого в жизни не случалось. Ну, не относилась она к категории людей, которые то с инопланетянами за здорово живешь беседуют, то Лох-Несское чудовище за хвост ловят… Вела она себя тихо и смирно… По крайней мере, ей самой до сих пор именно так и казалось. Во-вторых, Женька всегда считала себя вполне здравомыслящей девушкой. А любовь к фантастике – не криминал. За это никого в тюрьму не сажают, и потом, все она прекрасно понимала: одно дело, когда ты про приключения читаешь на страницах книги, а другое, когда эти приключения самым наглым образом лезут тебе прямо-таки в постель.
– Как это не у себя дома? – мелкий аж шею вытянул, вылупив черные глаза. – А у кого, позвольте узнать?
– Как «у кого»? – Женька свела брови на переносице. – У меня!
– Ой, какие мы строгие, – существо отмахнулось, – может, ты мне еще и счет предъявишь за то, что пользуюсь твоей жилплощадью? – съехидничал он.
– Но живешь же.
– Да не живу, а мучаюсь, – существо сморкнулось, пошмыгало носом, – с вами мучаюсь. Была бы моя воля – давно бы локацию сменил. У вас же не квартира, а настоящий дурдом…
– И сколько же ты живешь в этом «дурдоме»? – поинтересовалась Женя.
– Да уж год.
– И все это время ты тут подслушивал да подсматривал?
– Ой, ой! Какие мы важные! Что ни разговор, так прямо государственная тайна, – с таким же ехидством отозвался ангел. – «Женечка, ты не расстраивайся! – очень писклявым голоском передразнил он Валентину Георгиевну, подражая её интонациям: – Я завтра съезжу к дяде Гоше… ты же знаешь, какой он умелец, он все, что угодно тебе починит… вон, когда у тети Раи сломался телевизор, он же починил!»
– Ну-ка, ну-ка, повтори! – Женька нагнулась и ухватила тапочек, многозначительно помахав им в воздухе.
Ангел заворожено уставился на предмет угрозы, потом хлюпнул носом, снова откуда-то выудил платок, сморкнулся, и только тогда гундосо сообщил:
– Ты, как видно, Женечка, хоть и много читаешь, да только ничегошеньки в твоих мозгах не остается. Куцые они у тебя, как хвост у бобтейла.
От такой наглости Женька чуть тапочку не выронила.
– Ах ты… ах ты… – она ловила ртом воздух, лихорадочно соображая, что бы такого сказать обидного, но в голову, как назло, ничего не приходило. – Крыса облезлая, вот! – нашлась она, наконец. – Живет тут на дармовщинку, так еще и бакости… тьфу ты… какости… О, Господи! Пакости говорит!
– Это я-то на дармовщинку? – ощерился мелкий, упирая крошечные кулачки в бока и воинственно бодая мохнатой головенкой воздух. – Да я тут тружусь, лап не покладая, чтобы кое-кому счастье устроить… а этот кое-кто… не будем тыкать пальцами…
– Да я и без тебя счастье себе заработаю! Видали мы таких помощников! – взвинтилась Женька.
– Знаем, не дураки, что это за счастье такое! Куда собралась? В Америку? А вот тебе твоя Америка! – выпалил ангел, свернув маленькими пальчиками крохотный шиш и покрутив им перед Женькиным носом.
Тапочка просвистела в воздухе, сметая обидчика в темный угол. Женька, вытаращив глаза, захлопнула разинутый рот ладонью: жуть! До рукоприкладство дошло! Уж не убила ли она этого мальца? По гроб жизни себе этого не простит.
Откуда-то из-за кровати помахал обсопливленный кружевной платочек. Ага! Живой! Женьке вдруг стало стыдно: ведь этот маломерок её элементарно провоцирует, а она поддается.
Ангел снова выбрался на простыню, укоризненно покачал мохнатой головенкой и уселся, смешно растопырив задние лапки, передние сцепил пальчиками на круглом пузе, повел плечиками:
– Ну, так и будешь от меня тапочками отмахиваться? – поинтересовался ехидно, и Женьке сразу стало стыдно. И в самом деле, чего это она на мелкого взъелась? Весовая категория у них слишком уж разная. – Или все же поговорим?
– Извини, – замялась Женька, чувствуя себя не в своей тарелке. – Ну, ты понимаешь, я тут с этой Америкой…
Мохнатый покивал.
– Знаю я, знаю, – оборвал он ее совсем ненужные излияния. – И про Бэтт знаю, и про братца ее двоюродного, и про то, как ты деньги на поездку зарабатывала… все знаю, – мелкий тяжело вздохнул, – где уж нам, не знать… когда… ну… да…